– С утра проводилось принудительное исполнение решения суда... – ответил лейтенант. Он старался держаться уверенно и независимо, но проступала заметная робость.
– Директор у себя?
– К нему «Скорую» вызвали. Сердце. Лежит в кабинете.
– Пусть лежит. И второго директора доконали... Рейдеры? – Шаров остро взглянул на лейтенанта, и тот в ответ пожал плечами. – Как будто вы ничего об этом не знаете, лейтенант! А я ведь следствие здесь, между прочим, провожу! И не первое. Вторая смерть за неделю. Участок не ваш?
– Мой.
– Куда идти?
Лейтенант повел всех по коридору, остановился и толкнул одну из дверей. Шаров шагнул первым.
– Э-э, как тут тесно... Лейтенант, вы со мной, остальные ждите в коридоре.
Убитый лежал на животе, из горла коричневым ручьем вытекла и засохла на линолеуме кровь. Лужица с одной стороны была размазана, и в метре от нее краснело еще одно темное полужидкое пятно. Утопая лезвием в засохшей крови, там лежал нож.
– Опознали тело?
– Да. Сослуживцы.
– Кто он?
– Киселев. Юрист завода.
– Кто нашел?
– Приставы. Открывали кабинеты, а этот заперт. Ключей не было, взломали дверь при понятых и нашли.
– Что-нибудь пропало?
– Не заявляли.
Шаров присел на корточки над ножом.
– Орудие убийства кто-нибудь трогал?
– При мне – нет...
– Подозреваемые?
– Не опрашивал, не успел...
– Подозрительные?
– Есть один. В мотоциклетной куртке. Надел потом зеленый жилет, чтобы за своего принимали. Здесь терся. Лично подтверждаю, сам видел.
– Заводские его знают?
– Видели. Вчера тоже тут ошивался.
– Хорошо, лейтенант, пока свободны. Зовите мою бригаду.
– Директора поднять?
– Пусть отдыхает. Из замов кого-нибудь.
– Стукалова? Он по режиму.
– Вот-вот, по режиму, его и давай.
Бригада работала почти без слов: тихо поскрипывали резиновыми перчатками криминалисты, сверкала фотовспышка. Шаров молча сидел за столом и просматривал бумаги юриста. Сверху лежали копии вчерашних судебных исков, он листал их и изумленно покачивал головой. Оторвался от бумаг, только когда мертвое тело перевернули на спину. Обошел стол, вгляделся в белое лицо и присел на корточки над месивом распоротой шеи.
– Напоминает кое-что? – спросил Шаров, склоняя голову набок.
– Похоже. И орудие убийства то самое – видел лезвие?
– Ох, какое... Пальчиков на нем нет?
– Не думаю: все в крови, и узоры на рукоятке помешают.
– Из дорогих ножик-то. Нам его оставил. А в прошлый раз пожалел. – Шаров поднял лицо к фотографу: – Слушай, сделай-ка пару хороших снимков этого ножика и отпечатай сразу на принтере.
– Еще что-нибудь?
– Физиономию заодно. Пальчики сможешь к вечеру?
– Пальчики только к утру. Что за спешка? – недовольно мотнул головой криминалист. – Ты рану видел? Сверху вниз. А у Софронова: снизу вверх.
– Тот сидел, а этот стоял.
– Одинаково: от уха до уха, и края рваные. Общий их знакомый.
– Ладно, заканчивайте, я пока пойду покалякаю.
Шаров вышел в коридор, дверь напротив была распахнута, и в комнате лейтенант с кем-то разговаривал.
– Товарищ подполковник, тут как раз Стукалов в конференц-зале. Зайдете?
– Врачи были?
– Да, уколы сделали, сердечный приступ. Сказали, инфаркта нет. Лежит.
– Узнали что-нибудь?
– Да. Этот, который в мотоциклетной куртке, с утра сидел с убитым в его кабинете. Вчера он деньги в кассе получал. Сейчас туда пойду, все узнаю.
Шаров вошел в конференц-зал и плотно закрыл за собой дверь. Стукалов сидел со скучающим видом на стуле у окна, но, когда вошел Шаров, привстал и поклонился.
– Что у вас делается! Что ни новая неделя, то новый труп. Хорошенький у вас режим...
Стукалов только передвинул ладони на столе. Шаров продолжал:
– Это не допрос, просто беседа, как с руководителем... Кстати, кто у вас теперь директор? Я сейчас полистал бумаги у юриста – не поймешь!
– Глотов здесь директор... Пока.
– Что – пока? Пока живой? Заводик у вас, однако. Ну, да ладно, надо привыкать к частному бизнесу. Вы лучше скажите, кто мог так ножиком чикать? Два трупа и этот, третий, – были знакомы. Третий – смелый, сильный, неожиданный, не очень высокий, и очень чего-то хочет на вашем заводе. Есть кто- нибудь на заводе с таким портретом?
– Я такой.
– Заметил.
– Но я от этого проиграл. Утром был директором, а теперь нет.
– А от смерти Софронова не выиграли? Ладно, шутка. А что не шутка – на одной руке можно всех вас тут пересчитать, в руководстве, и один из вас – точно убийца. Назовем его теперь – серийный убийца. Во как! Судя по тем судебным кляузам, что я сейчас прочитал в кабинете убитого, – а ведь сочинял их убитый юрист, – не нравились вы ему.
– Вы что, меня подозреваете?
– Я сейчас всех подозреваю, если откровенно. Ладно, хватит на сегодня. Завтра попрошу, чтобы все из руководства были на своих местах, в два часа. Передайте каждому.
Когда Шаров вышел в коридор, двое дюжих санитаров уже выносили тело. Выносили без носилок и без пластикового мешка, отечественным способом, как выволакивают мертвые тела в морг из всех московских квартир: на одеяле. Только так и сподручно с мертвым телом в тесных лестничных пролетах.
32. Гости
Темным вечером первого сентябрьского дня сильно просевшая на усталых пружинах полицейская машина съехала с улицы в полутемные дворы, поблуждала в поисках адреса и остановилась около подъезда блочной девятиэтажки. На заднем сиденье теснились двое крепких ребят в бронежилетах, сбоку от них
