— Наверное, должен, — пожал плечами Роберт. — Но не понимаю. Я только одно понимаю, когда на тебя гляжу. Мудак ты, Мелвин.
Мелвин укоризненно покачал головой.
— Плохая сага получится из твоей смерти, — сказал он. — Я рассчитывал, ты умрешь красивее.
— Смерть не бывает красивой, — сказал Роберт.
Мелвин вспомнил поле, залитое кровью, передернулся и сказал:
— Возможно, ты прав.
— Я почти всегда прав, — сказал Роберт.
— Почти не считается, — сказал Мелвин.
Немного помолчал и добавил:
— Достаточно слов. Вставай и защищайся.
— Никто не скажет, что я убил голого мужчину, — процитировал Роберт старинную балладу.
— Ты не убьешь голого мужчину, — сказал Мелвин. — Я обращусь псом. Гм…
Роберт улыбнулся и задал уточняющий вопрос:
— Если получится?
— Да, если получится, — серьезно ответил Мелвин.
— Господи, помилуй! — заорал Роберт во всю глотку.
И вскочил на ноги, прямо из позиции лежа на спине, как учил его один мастер кун-фу из параллельной вселенной, и выхватил меч прямо в прыжке, и нанес удар, который мог стать смертельным. Но не стал, ибо господь не помог Роберту, и вонзился его меч не в человеческую печень, а в собачье плечо. И не полилась из собаки кровь, но обнажилась богомерзкая серая пакость. И понял Роберт, что пришел ему конец. И разорвали собачьи клыки его глотку, и хотел Роберт произнести напоследок «прими, господи, мою душу», но не успел, потому что умер прежде.
И превратился пес обратно в обнаженного белокурого мужчину, и произошло это без каких-либо особых обрядов наподобие кувырка через пень, а только лишь по воле оборотня. И опустился оборотень на колени, и произнес заупокойную молитву по заблудшей душе недавнего врага, а затем произнес благодарственную молитву за дарованную победу в смертельном поединке. И еще особую молитву в искупление греха, пока еще не совершенного, но совершить его все-таки придется.
Поднял Мелвин с пола меч Роберта, взмахнул им дважды, оценивая баланс, и затем взмахнул в третий раз, и перерубил шею узурпатора, и отсек голову. И поднял ее за волосы, стараясь не причинять трупу излишнего бесчестия, и пошел по коридору с мечом Роберта в правой руке и головой Роберта в левой. И встретились ему какие-то кнехты, и застыли в изумлении, глядя на обнаженного рыцаря. И сказал им Мелвин:
— Барона Хеллкэта ко мне, живо!
И перекрестился старший над кнехтами, и произнес краткую молитву, и последовательно сотворил все жесты, отрицающие нечистого, какие знал. И стоял Мелвин смиренно, и терпеливо ждал, пока воины убедятся, что перед ними не черт. Затем сел в угол, на холодный и грязный каменный пол, поставил перед собой голову бывшего врага, рядом положил меч, и стал ждать и молиться.
И явился через несколько минут барон Хеллкэт, и вздохнул тяжко, и присел рядом на корточки, и сказал ему Мелвин:
— Ты должен кое-что решить, Реджи.
— Здравствуй, Мелвин, — отозвался Реджи.
— Привет, — запоздало сказал Мелвин.
— Разве с тебя снято обвинение в чернокнижии? — спросил Реджи.
— Нет, Реджи, обвинение не снято, — покачал головой Мелвин.
— Тогда я имею полное право тебя зарубить, — сказал Реджи. — И ни одна сука не скажет против ни слова. Бенедикт объявит дворянам и народу, что господь избрал меня своим орудием, и никто не осмелится ему возразить. Я смогу претендовать на титул ярла Локлира.
— Претендовать — сможешь, — согласился Мелвин. — Но не более. У его величества амбициозных баронов — хоть жопой ешь.
— Ты прав, — вздохнул Реджи. — Знаешь, Роберт выплатил бойцам жалованье. Абсолютно все жалованье, до последнего пенни.
— Рисковый парень был, — сказал Мелвин. — В казне хоть что-нибудь осталось?
— Я надо ней свечку не держал, но вроде да, — сказал Реджи. — При всех своих недостках Роберт был умен и решителен.
— Это точно, — кивнул Мелвин. — Зря он погубил моего отца.
— Зря, — согласился Реджи.
Некоторое время они молчали, затем Мелвин спросил:
— Присягу принесешь?
— Дьявольскому чернокнижнику? — уточнил Реджи.
— А кому еще? — пожал плечами Мелвин. — Боязно?
— Есть чуть-чуть, — согласился Реджи. — Вечные муки все-таки…
— А святому Михаилу присягу принесешь? — спросил Мелвин и изменил облик.
— Ой, бля, — сказал Реджи.
Мелвин вернул облик обратно.
— Это была военная хитрость, — объяснил он. — Бенедикт сказал, что в ней нет греха, и лично благословил сей замысел. Бенедикт теперь со мной. Когда я сяду на престол, он всем разъяснит, почему я не чернокнижник, и почему можно мне присягать, не губя бессмертную душу.
— А почему, кстати? — спросил Реджи.
— Хер его знает, — пожал плечами Мелвин. — Я высоким словам не научен, я феодал, а не богослов. Я только одно твердо знаю — христианскую веру я не предавал и королевскую присягу не нарушал. Почему такая херня со мной приключилась — вообще без понятия. Хочешь, крест поцелую, что не лгу?
— Да ладно тебе, — махнул рукой Реджи. — Но ребятам теперь придется жалование платить без задержек. К хорошему быстро привыкают.
— Это я уже понял, — вздохнул Мелвин. — Но это не очень страшно, золото в казне скоро появится. Пойдешь со мной на Лондон?
Реджи вздрогнул и спросил:
— А ты не слишком замахнулся?
— А хули, — пожал плечами Мелвин. — Я неуязвим и умею менять облик. Со мной Бенедикт, один из лучших демагогов Англии, если не самый лучший. Осталось только договориться с драконом, чтобы палки в колеса не совал. Сам подумай, кто нам сможет противостоять?
— Как бы народишко не разбежался, — сказал Реджи. — Все-таки дракон…
— Не разбежится, — заверил его Мелвин. — Бенедикт — отличный демагог, объяснит им все что надо, не разбегутся.
— Роберт в городах какую-то херню замутил, — сказал Реджи. — Налоги, хуйлоги… Я, если честно, не понял ни хера, но городские главы ходят теперь счастливые, будто мухоморов объелись, и готовы за сэра Роберта хоть на самого Сатану походом идти. Надо всю эту херню подвердить первым же указом.
— Подтвержу, — кивнул Мелвин. — Титулов, привилегий и вольностей раздам щедрой рукой немеряно, никто не уйдет обиженным. Празднество устрою трехдневное. Я же не долбоеб непонимающий, моим отцом ярл был, меня учить не надо, как дружину и народ задабривать. Все будет нормально, не волнуйся и не суетись. Я хоть и молодой, но феодальное дело разумею. А если где лажанусь, ты подскажешь.
— Регентом возьмешь? — спросил Реджи.
— Хуегентом! — ответил Мелвин. — Губы не раскатывай, будешь первым рыцарем, и хватит с тебя.
— Тоже неплохо, — улыбнулся Реджи. — Готов принести присягу вашему высочеству хоть сейчас.
— Вот и заебись, — резюмировал Мелвин. — Эй, бойцы! Слышали, что барон Хеллкэт говорит? Есть возражения?
— Никак нет! — браво отрапортовал какой-то десятник.
