конечно, на другой день после убийства Бутова устраивать торжество было неловко, но что делать? Отменить? В деловых кругах этого бы не поняли. И что? Из приглашённых явились все? Ну, да. Кроме Лисовского и, конечно, покойника. Так Бутов, значит, тоже был приглашён Долговым? Хотя — и не близкий друг? Естественно. Ведь у Игоря Олеговича с Алексеем Дмитриевичем давние деловые связи. А конкретнее? Особенно — в последнее время? В частности, по поводу контракта между 'Лотосом' и 'Надеждой' он, Фёдор Степанович, ничего не слышал? Нет. А если бы и слышал — есть, знаете ли, такое понятие, как деловая этика… и распространяться о чужих коммерческих соглашениях… это ведь не официальный допрос?
После едва ли не двадцати минут ускользаний, увиливаний и недомолвок единственно конкретным, чего Геннадию Ильичу удалось добиться от Пушкарёва, были имена пяти человек, относительно которых Фёдор Степанович мог сказать, что видел их в продолжение всего салюта — от первого и до последнего залпа.
Записав все названные Пушкарёвым Фамилии, Геннадий Ильич мученически вздохнул: оставались сущие 'пустяки'! У Звягинцева расспросить о Хайрулине, у Хайрулина о Звягинцеве; у каждого из них — о виденных ими третьих лицах; у тех, в свой черёд, о четвёртых; и далее — по цепочке: о каждом у каждого из гостей 'Поплавка'! У Долгова, разумеется, не забыть спросить о Люмбаго и Пушкарёве, а также — о названных Пушкарёвым третьих лицах: кого из них во время салюта Алексей Дмитриевич зрел воочию — и так далее, и так далее… Тихо ненавидимая Брызгаловым, но, к его огромному сожалению, большая и едва ли не главная часть следовательской работы.
О, как замечательно всё складывалось по началу! С гарантией даже не на сто, а на сто один процент. Ибо он, по своей прошлой деятельности прекрасно знающий, что Начальству всегда требуется именно сто один процент, планируя покушение, исходил из этого магического числа. Бог, чёрт, судьба — он не знал, кто из этой троицы взялся руководить его предприятием, но кто-то, (а без Начальства нельзя!) да взялся, и за пресловутый процент кто-то, значит, с него да спросит. И в случае с Бутовым — действительно: видя его добросовестность, этот, Надзирающий Сверху, устроил всё наилучшим образом — сразу же после убийства организовал такую грозу, что если и оставались какие-нибудь следы, то ливень их многократно смыл. Вот только Сазонов…зачем всё-таки Надзирающий послал музыканта на перекрёсток именно в то время, когда он проезжал мимо? Или? Неужели по Бутову он в чём-то недоработал? Или непоправимо промедлил, или неосмотрительно поспешил? И музыкант в этом случае ему был послан в виде пробного камня: как, дескать, среагируешь на искушение? Поддашься соблазну или найдёшь в себе силы его отвергнуть? Да… но если бы знать: в чём заключался искус? Чтобы убить Сазонова? Или — напротив — не убивать?
— 13 —
Затратив на малопродуктивный разговор с Пушкарёвым и ещё менее продуктивные сожаления о результатах этого разговора около сорока минут, Геннадий Ильич вернулся в свой кабинет и застал Анисимова азартно сражающимся с упрямым компьютером — пальцы Юрия Викторовича то хищно летали по клавиатуре, то безжалостно истязали несчастную мышь. Временами Анисимов на несколько секунд отворачивался от дисплея, хватал авторучку и в лихорадочном темпе делал какие-то пометки в раскрытом блокноте. Затем снова набрасывался на клавиатуру, снова стискивал полузадушенного 'зверька'.
Опасаясь помешать Юрию Викторовичу, Брызгалов сел за расположенный слева от входа маленький секретарский столик, закурил и стал с интересом следить за манипуляциями Анисимова — неужели Юрию Викторовичу удалось раскопать что-то стоящее? Что, возможно, хотя бы частично избавит их от утомительной и малоперспективной работы с каждым из трёх, четырёх десятков гостей Долгова? Дай-то Бог!
От приятных размышлений на тему 'ах, чёрт побери, ну почему бы Анисимову не вырыть клад?!' Брызгалова оторвал чуть напряжённый из-за скрываемого торжества голос Юрия Викторовича:
— Геннадий Ильич, можешь меня поздравить!
— Что? С помощью компьютера вычислил-таки убийцу?
— Завидуешь, да? Потому и ёрничаешь? Убийцу тебе, видите ли, подавай! А Свиристянкина Самуила Кондратьевича не хочешь?
— А это ещё что за птаха? В наше расследование залетела она откуда?
— Прямиком, Геннадий Ильич, из пионерского лагеря 'Спутник', - Анисимов, дабы не выглядеть полным занудой, тоже перешёл на шутливый, предложенный Брызгаловым тон, — где она подвизается в качестве директора сего заведения.
— И что же ты, Юрий Викторович, в её оперении нашёл особенно замечательного? Ладно. Прости. Наверно, от перегрузки мозги малость перегрелись. — Почувствовав, что его наклонность к граничащей с шутовством иронии никак не помогает делу, одёрнул себя Брызгалов. — Давай по порядку.
— По порядку, так по порядку. В понедельник двадцать восьмого августа сего года на счёт пионерлагеря 'Спутник' со счёта производственно-коммерческой фирмы 'Лотос' поступило десять тысяч долларов в качестве предоплаты по договору об аренде фирмой 'Лотос' у пионерлагеря 'Спутник' всех принадлежащих ему ('Спутнику') строений и занимаемого им участка земли сроком на два года с момента подписания договора. Тебе это, Геннадий Ильич, о чём-нибудь говорит?
(Ещё бы! Деньги переведены как раз в день убийства Игоря Олеговича. Совпадение? Или — нечто большее?)
— Разумеется, Юрий Викторович. Стало быть — на два года?.. А летом как же?.. Детишек этот твой Самуил Кондратьевич размещать собирается где?
— По-моему, Геннадий Ильич, нигде не собирается. По-моему, он давно уже считает этот пионерлагерь соей 'приватизированной' собственностью. Да только — у нас же не Подмосковье — до сих пор не подворачивалось случая от этой собственности получать доход. Вот и терпел детишек.
— Стало быть, Юрий Викторович, считаешь, что твои предположения относительно капиталовложений фонда 'Надежда' подтверждаются? И в нашей области должен был вот-вот появиться филиал, так сказать, Голливуда? 'Российское порновидео' — а что? Чем не название! А кроме, Юрий Викторович? Ещё что-нибудь нарыл?
— Нарыл, Геннадий Ильич, а как же! Сазонову Денису Викторовичу по распоряжению директора пионерлагеря 'Спутник' двадцать пятого августа было выплачено в качестве аванса двенадцать тысяч рублей.
— Ни с того, ни с сего?
— Нет, почему же. Как художественному руководителю 'Спутника'.
— И давно он на этой должности?
— Этого я, Геннадий Ильич, не выяснил. Это же не финансовые документы, которые поступают к налоговикам. Но, думаю, недавно. Вполне возможно, что с этого же самого двадцать пятого числа.
— Так… значит, имеем: Бутов — Свиристянкин — Сазонов… на Долгова пока не замыкается… разве, что косвенно — через 'Надежду'… но, какого чёрта — Сазонов? Бутов, Свиристянкин, Долгов — убеждает. Цепочка выстраивается вполне логично — из руководящих, так сказать, компетентных товарищей… А вот с какого бока здесь музыкант?..
— Не знаю, Геннадий Ильич. Но с какого-то — обязательно должен быть. С музыкантом, однако, давай пока погодим. Ведь то, что я тебе сказал — это ещё не всё. Думаешь, из одной только любви к мучительству я так долго терзал компьютер? Нет! Двадцать восьмого, кроме перевода в 'Спутник', со счёта 'Лотоса' было снято ещё 20 тысяч долларов. И — с концами! Снято — и всё! По-моему: Бутов их получил наличными. А вот в каком банке — не вышло. Сколько не бился — зря. У банков, знаешь, защита не то, что у налоговиков — не по моим зубам.
— Погоди, Юрий Викторович! Так ты полагаешь, что Бутов двадцать восьмого с двадцатью тысячами на руках отправился на свидание со Свиристянкиным? Чтобы совершить основную — негласную — часть платежа? Себя, разумеется, ни обидев? А кто-то его выследил — и? На первый взгляд убеждает… 20 тысяч
