характер затеянного Долговым 'производства', и каким боком с ним соприкоснулся Сазонов — конечно, насколько можно верить госпоже Бутовой…
— Знаем, Юрий Викторович, ну и что? Это мы скоро узнали бы так и так. Хотя… ты, вероятно, прав! Во всяком случае, новоиспечённого 'предпринимателя' Свистулькина, если начнёт юлить, имея её показания, будет прижать нетрудно. А верить… тому, что Алла Анатольевна соизволила нам сказать — полагаю, можно… Вот о чём она предпочла умолчать — другой вопрос… Госпожа Бутова-Кузнецова, должен, Юрий Викторович, заметить, баба ужасно скрытная. И мне, по правде, эта её скрытность нравится всё меньше и меньше. Ведь не могла же она не понимать, что для поисков убийцы Игоря Олеговича сведения о центре, организуемым Долговым, имеют большую ценность? Однако — молчала! Спокойненько дождалась, пока мы на него вышли сами! Какого, спрашивается, чёрта?! Из-за Сазонова? Не хотела, чтобы у него были лишние неприятности? Как-никак, а назначен художественным руководителем в центре по подготовке высококвалифицированных рабынь? Да нет! Вздор… С точки зрения закона подкопаться к ним было почти нельзя. А от рэкета (и криминального, и административного) Долгов — крыша что надо… Нет, чую: здесь что-то другое… вот только — что?
— Геннадий Ильич, у тебя, никак, новый подозреваемый? Вернее — старый, но в новом качестве? Ведь Зубов на Аллу Анатольевну, как мне помнится, тебе уже давно предлагал обратить самое пристальное внимание?
— Да нет, Юрий Викторович, не то. Что Алла Анатольевна хоть как-то причастна к убийству мужа — не верю. Хотя для следователя 'верю — не верю' критерий, конечно, аховый, можешь смеяться, но в случае с Аллой Анатольевной я именно не верю… Нет, здесь другое… Думаю всё-таки, отношения Аллы Анатольевны с Денисом Викторовичем были не вполне невинными. Хотя… она же, чёрт побери, не по 'Домострою' воспитана! Вполне современная женщина. Ну да, Бог с ней. Это, как говорят американцы, её проблемы… Разумеется — до поры до времени. И всё-таки… её запредельная скромность… ладно, потом! А пока, Юрий Викторович, если не трудно, позвони Свиристянкину. А то у меня от телефонных 'собеседований' голова уже просто пухнет. Люмбаго, Пушкарёв, Алла Анатольевна — нет, с Самуилом Кондратьевичем говорить лучше тебе. А я пока малость поиграю с компьютером…
Компьютер в данный момент Геннадию Ильичу был вовсе не нужен, и за клавиатуру он сел лишь для того, чтобы своим праздным видом не отвлекать Анисимова. Начало разговора — а Самуил Кондратьевич оказался дома — прошло мимо ушей Брызгалова, что нисколько не удивительно: приветствие, знакомство, вступление — словом, следовательская рутина. По-настоящему внимание Геннадия Ильича разговор привлёк только после следующей фразы Анисимова:
— Двадцать восьмого августа — вы это точно запомнили?
— …..
— Да, конечно. А в среду, когда вы узнали о смерти Игоря Олеговича, вам это не показалось странным?
— …..
— А сами, Самуил Кондратьевич, из Здравницы вы уехали во сколько?
— …..
— Деньги, разумеется, вы положили на счёт 'Спутника'?
— …..
— На представительские расходы? А для пионерлагеря — не жирно?!
— …..
— Временно, говорите? Пока создаваемый вами центр творческой молодёжи 'Надежда' не имеет ещё своих реквизитов? Простите, Самуил Кондратьевич, но эти сказки рассказывайте лучше налоговикам!
— …..
— Так-то оно так, Самуил Кондратьевич, но Долгов тоже ведь не Господь Бог.
— …..
— Что невозможно — это у вас явно преувеличенные представления. Трудно — согласен. Но, Самуил Кондратьевич, не воображайте, что если трудно дотянуться до Долгова, то и до вас — тоже. Стоит шепнуть налоговой инспекции — и…
— …..
— Ничего он вас защищать не будет! Вы же понимаете, это предприятие могло состояться только в том случае, если без шума!
— …..
— Уверяю вас, Самуил Кондратьевич, переведённые 'Лотосу' деньги Долгов вернёт! Кроме, разумеется, тридцати тысяч. Которые Алексею Дмитриевичу возвращать придётся вам!
— …..
— С Бутова, Самуил Кондратьевич, уже ничего не спросишь. А те, что на счетах 'Спутника', в лучшем случае будут заморожены. Суды, арбитраж — нет, Долгов столько времени ждать не станет. Вы же, Самуил Кондратьевич, понимаете это не хуже меня.
Реплики Анисимова заинтересовывали Геннадия Ильича всё больше, и майору, чтобы иметь возможность слышать другую сторону, приходилось бороться с искушением снять параллельную трубку, и лишь понимание, что его любопытство будет Юрием Викторовичем истолковано как недоверие, помогло Брызгалову победить этот соблазн.
— Так-то, Самуил Кондратьевич, лучше. Рад, что вы наконец-то поняли.
— …..
— Сазонов — само собой. Его роль, будьте добры — подробнее? Осветить для меня — не посчитайте за труд?
Внимательно слушающий Брызгалов мимоходом отметил, что иронию и ехидство, которыми он частенько смущает допрашиваемых, Анисимов с не меньшим успехом замещает изысканной — 'запредельной'! — вежливостью. Причём, эту тактику Юрий Викторович освоил не так давно — в прежней совместной работе ничего подобного за Анисимовым Геннадий Ильич не замечал.
Допрос тем временем, перевалив экватор, приближался к своему завершению.
— Нет, Самуил Кондратьевич, ничего я вам не гарантирую.
— …..
— Не знаю, не знаю. Думаю, вряд ли. Ведь Долгов в этом начинании основную ставку сделал на Бутова. И после его убийства…
— …..
— Нет, Самуил Кондратьевич, исключать, тоже не исключаю. Но вас, честно сказать, не понимаю. Ведь прошло уже столько дней…
— …..
— В четверг! В крайнем случае — в пятницу!
— …..
— Обязательно, Самуил Кондратьевич. Завтра же.
— …..
— Нет, с нашей стороны нажима не будет.
— …..
— Многие, Самуил Кондратьевич. В частности — налоговая инспекция. Но главное, конечно — Долгов.
— …..
— Всё, Самуил Кондратьевич. Всего наилучшего. Спасибо за помощь. 'До свидания' — оцените мою деликатность — не говорю. Хотя, разумеется, свидание не исключено. Особенно — если вы сейчас что-то запамятовали.
Закончив допрос, Анисимов сжато и точно пересказал Геннадию Ильичу его содержание. С помощью Свиристянкина, заполнившего лакуны в показаниях Аллы Анатольевны, картина затеваемого Долговым предприятия нарисовалась во всех подробностях — увы! Убийства Бутова и Сазонова в неё не вписывались.
Пожалуй, самым ценным, из сообщённого Самуилом Кондратьевичем, оказался рассказ о его свидании с Бутовым вечером двадцать восьмого августа — буквально за два, три часа до убийства Игоря
