вообще — к чёрту! Не твоё это, Брызгалов, дело! Над этим пусть судебно-медицинская экспертиза ломает голову, когда будет определять меру его ответственности. А ты — будь добр! — потрудись собрать доказательства и задержи убийцу. И поскорее. Ведь то, что он застрелил музыканта, симптом, согласись, тревожный! Говорящий — как минимум! — о его жутко гипертрофированной подозрительности'.
Однако, чем более Геннадий Ильич вникал в суть дела, тем отчётливее понимал: собрать доказательства — убедительные не только для суда, но даже и для задержания — будет крайне непросто. Если, вообще, возможно. Ведь что у него, в сущности, на подозреваемого? А ничего! — кроме весьма фантастической версии. Основанной — всего лишь! — на одной произвольно истолкованной фразе. А в перспективе? По убийству Бутова — наверняка глухо! Чтобы даже не самого преступника, а хотя бы его серую 'Волгу' кто-нибудь запомнил в Здравнице — шанс нулевой…
Кое-какие, не совсем призрачные, надежды оставлял 'Поплавок', но и здесь… улики в лучшем случае будут косвенными! В таком же положении, как и подозреваемый — то есть, без твёрдого алиби на момент убийства — окажется никак не меньше четырёх, пяти гостей долговского юбилея. А скорее всего — и больше. И потом: что Сазонова застрелили именно в 'Поплавке' — это ещё требуется доказать. Да, многое говорит 'за', даже скептик Анисимов склонен согласится, однако… всё косвенно, всё, чёрт побери, на предположениях! Гильзы нет, пуля в теле убитого, а несколько капель крови — если паче чаяния Гавриков их даже и обнаружит — ничего не докажут: поранился, мол, по пьянке, и будьте любезны!
Нет, единственной прямой уликой, что Дениса Викторовича застрелили именно в 'Поплавке', была бы гильза. Которую, надо полагать, преступник унёс с собой. Аккуратный мерзавец! Хотя и чокнутый… Чокнутый — чего уж… Ведь если бы не его 'прокол' с Сазоновым, то учинённую над Игорем Олеговичем расправу вполне можно было бы считать 'идеальным' убийством — когда никаких концов… В ожидании удобного случая 'пасти' столько времени?! И более! Геннадий Ильич интуитивно чувствовал: убийство в Здравнице — наверняка не первая попытка преступника! Наверняка роковой выстрел мог состояться раньше! И позже… то есть — тогда, когда убийце показалось бы, что обстоятельства благоприятствуют его намерениям на все сто процентов…
…и ведь дождался! До такой степени благоприятного для него стечения обстоятельств, что майор, почти отчаявшись в способности своего ума найти даже не улики, но хотя бы ведущую к ним тропинку, невольно усомнился в самом открытии: а не очередная ли это версия? Да — привлекательная, многое объясняющая, но… целиком рождённая его богатым воображением! Чёрт! Если бы, кроме этой злосчастной фразы, ещё какую-нибудь зацепочку? Какой-нибудь несомненный фактик?
Однако ни фактиков, ни зацепочек не находилось, и у Брызгалова осталось только одно его старое испытанное средство: 'картинка'. Впрочем — осталось ли? После разговора с Кандинским не утратил ли он эту способность? Ведь несколько часов назад — в 'Поплавке' — у него ничего не вышло…
Оказалось, что не утратил. Стоило рассредоточить внимание, и вся картина преступления отчётливо предстала перед майором. Причём — в динамике: убийца, тропинка, ёлочка, два выстрела в спину Бутова — всё, как в кино, промелькнуло перед глазами Геннадия Ильича.
Обрадованный удачей, Брызгалов попробовал продолжить эксперимент: а по второму убийству — как? Удастся ему получить 'картинку'?
'Во всех деталях вспомнить корму плавучего ресторана… представить блюющего в речку Сазонова… вообразить приближающегося к нему по правому борту человека с 'Браунингом' в кармане… причём — очень важно — учесть, что в этот момент убивать он, скорее всего, ещё не собирался… что это, в отличие от 'охоты' на Бутова, действительно спонтанный выстрел… или всё-таки — не совсем спонтанный?.. вдруг да гипертрофированная подозрительность преступника уже нашептала ему простое решение проблемы с вероятным свидетелем?.. скажем, на подсознательном уровне?.. что же — не исключено… стало быть, этот возможный психологический извив необходимо держать в уме… итак: крайне подозрительный, не совсем трезвый, умеренно сумасшедший мизантроп прогуливается по нижней палубе 'Поплавка'… дойдя до кормы, видит спину корчащегося в рвотной судороге музыканта и, поддавшись… чему?.. мгновенному безотчётному порыву?.. инстинкту убийства и разрушения?.. или — как это ни дико — своеобразной жалости?.. ладно — не суть… дьявольскому соблазну…
…да, антураж! По соседству на пляже гремят пушки, над головой с треском вспыхивают разноцветные звёзды салюта…
…вспомнил? Вообразил? Представил? А теперь, господин Брызгалов, полностью рассредоточь внимание!', - скомандовал себе Геннадий Ильич.
Получилось! Его эйдетические способности или полностью восстановились, или он их вообще не утрачивал! А случившаяся днём осечка — бывает! Ведь и прежде далеко не всегда с первого раза удавалось получить 'картинку'!
Вымышленные образы обрели плоть. Убийца, на мгновение сунув руку в брючный карман, достал пистолет и выстрелил. Сазонов, обмякнув, большим вопросительным знаком повис на перилах: как, мол, майор Брызгалов, слабО тебе стреножить столь высоко забравшегося мерзавца?
Затем, до следующего залпа несколько секунд постояв в совершенной неподвижности, преступник быстро приблизился к мёртвому телу, наклонился и, захватив за щиколотки, одним резким усилием сбросил труп в воду — грохот пушек полностью заглушил всплеск от падения тела. Точно так же, как, двадцатью секундами раньше, хлопок пистолетного выстрела. Проводив взглядом уносимый течением труп музыканта, убийца, не торопясь, покинул корму. О гильзе он — по мнению майора, педант и аккуратист — совершенно забыл!
Пока 'нарисованная' Брызгаловым 'картинка' ещё держалась в уме, Геннадий Ильич, мысленно осмотрев место, откуда был произведён выстрел, отметил крохотную, образованную отходящим листом обшивки, щелочку — всего вероятней, гильза там! О чём необходимо сообщить Гаврикову — чтобы эксперт, когда завтрашним утром будет осматривать 'Поплавок', знал где искать. Конечно, Андрей Степанович слегка обидится за подсказку — всё-таки, как ни крути, а недоверие к его профессионализму — но сейчас, ей Богу, Брызгалову до формальностей и церемоний было дело десятое: то, что убийца забыл про гильзу, давало лишний повод насторожиться. Насколько тщательно — с каким, если угодно, избыточным запасом прочности! — преступник спланировал и осуществил убийство Игоря Олеговича, настолько же беспечно и легкомысленно он отнёсся к ликвидации возможного свидетеля: случайно застав в одиночестве Дениса Викторовича, тут же выстрелил ему в спину! Ни секундочки не подумав не то что бы о нежелательных последствиях, но даже и об опасном для него многолюдстве вокруг! Прямо какая-то детская импровизация! Или, не дай Бог, импровизация параноика?
Однако — возможно ли? За двое суток — от понедельника до среды — свихнуться до такой степени, чтобы потерять элементарную осторожность? Причём внешне — ведь после всего случившегося Брызгалов имел удовольствие с ним беседовать — никак этого не проявив? Логичность, последовательность, настойчивость, ум, упрямство — такие качества можно оценивать по-разному, но, на взгляд майора, душевным заболеванием здесь и не пахло. Он, конечно, не психиатр, но…
Проблема, вдруг вставшая перед Геннадием Ильичом, показалась ему настолько серьёзной, что захотелось немедленно позвонить Кандинскому — и не в сослагательном наклонении, как получасом раньше, нет, его рука прямо-таки потянулась к телефонной трубке — и лишь соображение о служебной тайне остановило майора: чтобы психиатр не понял, о ком идёт речь, пришлось бы столько утаивать, что от подобной консультации заведомо не могло быть никакой пользы.
'Нет, господин Брызгалов, уж как-нибудь — сам! Разделить ответственность в этом мерзопакостном деле тебе ни с кем не удастся! Состояние аффекта? Временное помрачение ума? Или — всё-таки! — мания? Ведь столько времени ждать удобного случая? Быть 'тенью' Игоря Олеговича! Даже для очень здоровой психики это вряд ли пройдёт бесследно!
К тому же — чтоб ему было пусто! — пистолет. Если этот долбаный недоносок не собирался стрелять в Сазонова — зачем таскал с собой такую убийственную улику?! Ведь, выпустив две пули в Бутова, он, чёрт возьми, не мог не понимать, что отныне это оружие непоправимо 'засвечено'?'
Дело об убийстве Игоря Олеговича, как с самого начала жутко не понравилось Брызгалову, так и далее, по мере его продвижения, продолжало не нравится. И чем дальше — тем больше. Социально- сексуальные эксперименты Бутова, 'рабыни', 'рабовладельцы', 'очаровательная садистка' Алла Анатольевна, самоубийство Васечкиной, несчастье с Олудиной, выловленный из реки труп Сазонова, приведший в психушку фортель с нозепамом Веры Максимовны — и, пожалуйста! Теперь, когда Геннадий
