— Двенадцать человек, — грустно вздохнул Рекс.
— Судя по тому, как перепахали здание, на него сбросили немаленькую бомбочку, — заметил Люциус. — Вопрос уже не о том, кто сбросил. Вопрос, скорее, о том, когда сбросили: после того как поговорили с представительством или перед тем?
Я чуть подправил фокус камеры, направленной на драко. Он сидел на угловом диванчике, чуть на отшибе от всей компании, поедая тёмно-алые ягоды с вишнёвых веток, выложенных Даном на стол и утащенных Люциусом в свой укромный уголок.
— На пальцы, — подсказала Диана, тоже с интересом наблюдающая за Люциусом.
Точнее — на кисти. Установив направленный «взгляд», мы чуть не залюбовались сухощавыми пальцами, лениво обрывающими ягоды. Манжеты куртки, в которой сидел драко, закрывали его кисти наполовину. Но время от времени, когда Люциус тянулся за новой веткой и манжет оттягивался, изнутри, из темноты, поблёскивал металл. Драко был набит оружием под завязку.
Не отводя глаз от пальцев Люциуса, Диана отпила соку. И отключила наши микрофоны, чтобы нас не слышали в кают-компании.
— Андрей, тебе не кажется, что мы слишком легкомысленно ведём себя?
— Не понимаю, о чём ты?
— Ну, Мангуст там, в потенциальной опасности. А мы здесь. Сидим, болтаем.
— Во-первых, мы ничего не можем сделать. Во-вторых, легкомыслия я не чувствую: все наши напряжены до предела и готовы в любую секунду, подай кто сигнал тревоги, рвануть за Мангустом.
— Ты — тоже?
— Яхта в полной боевой готовности, — пожал я плечами. — Мне только нажать на кнопку, и эта красавица полетит вперёд, разнося всех и всё по дороге. Но у меня нет впечатления, что Мангуст в опасности. Напротив. Такое ощущение, что он здорово держит ситуацию под контролем. Что все наши очень хорошо понимают.
— Тогда почему все напряжены?
— Потому что мы все вместе, а он — один. А он — наш, часть нашей сплочённой компании. Вот и беспокоимся. Это нормально.
— Разложил по полочкам, да? — засмеялась девушка. — Ты такой рассудительный, Андрей. Мне это нравится!
— Диана... — Я остановился. Ну, как объяснить ей? Может... — Несмотря на всю мою рассудительность, я сейчас нервничаю не хуже твоего. Толку от рассудительности, если я не вижу, что Мангуст сейчас делает и с кем разговаривает. И знаю точно, что полностью успокоюсь, когда он окажется на борту.
— Ну вот, всё перевернул. А я-то уж надеялась, что ты так здорово мне объяснил, что можно не волноваться за Мангуста.
— Тревога за своих всегда иррациональна, — вздохнул я. — Объяснить-то можно всё.
Диана сидела близко, в соседнем кресле. Поэтому нагнулась ко мне, прислонилась к плечу беловолосой головой. Я взялся за поручень её кресла и потащил к своему, чтобы удобней было обнимать её.
— Андрей, как думаешь, до темноты он вернётся?
— Не знаю.
— Фу, неизвестность хуже всего. — Девушка капризно надула губки, но задумалась, и рот вскоре горестно скривился. Потом она прошептала с досадой: — И микрофоны выключил! Надо было ему!..
— Там же эти, как их, маги. Может, у них запрет на аппаратуру? Или... Если они настоящие маги, то их магия должна действовать на любую технику разрушающе. Так что смысла нет, пошёл бы он с включёнными микрофонами — выключенными ли.
— Ты... веришь в магов?
— Ну, как сказать... Они могут работать просто с энергией, но называют это магией.
— Посмотри-ка, кажется, ребята пытаются расколоть этого рыжего.
И точно. Ледяной Джин увлечённо допрашивал Рекса Биешу, не было ли на Лимбо в последнее время посторонних — примерно за последний месяц. Причём допрашивал весьма искусно, пользуясь такими нечестными риторическими приёмами, что, фигурально выражаясь, выжимал из сотрудника орбитальной станции даже то, что тот наверняка предпочёл бы сохранить в тайне. Риторике ведуна я не удивился: наслышан об обучении на Веде — в аристократических семействах... Последнее снова заставило задуматься о том, почему ведун оказался в таком положении — оторванным от родных, о разлуке с которыми не задумывался. Что выглядит странно, если вспомнить о клановой замкнутости многих ведунских семейств. А также заставило задуматься, что же такого натворил Ледяной Джин, что его так страшно, с точки зрения любого ведуна, наказали. А ещё... Ну да, это тоже: почему так легко Ледяной Джин разговаривает с теми, кто, будь он на Веде, был бы для него не выше раба? Где привычное по отношению ко всем расам высокомерие?
Любопытно, я для Дианы уже настолько свой, чтобы она открыла мне некоторые тайны команды? Попробовать проверить?
Я глянул на экраны. Вокруг высокого здания, в котором исчез Мангуст, пусто.
— Диана, почему Ледяной Джин... Ну, с вами? Ведуны обычно не присоединяются к человеческим экипажам или другим расам.
— Джин — изгой. Его выгнали из семейства. Мангуст как-то разговорил его, и Джин сказал, что он преступил многие ведунские законы. А если более конкретно: он пошёл против отца, когда тот отделил мать Джина от семьи, заставил уехать с Веды, а потом подал на развод с нею.
— Женился по новой?
