каждый.
Отвязав рюкзак, я передал поводья одному из полудюжины подбежавших сэтов подростков. Затем повесил рюкзак на плечо, и усмехнувшись тому, как выгляжу со всей этой поклажей и оружием, вслед за остальными зашагал к входу в правом крыле. Поднимаясь по широкой лестнице с мраморными ступенями, полюбовался неизменными статуями, подпирающими небольшой козырёк перед дверьми, потом, так же как и все остановился, ожидая пока один из охранников посмотрит бумаги, которые ему недовольно сунул в руки Сальгар.
— А то ты не знаешь меня, Ральгар, — буркнул он при этом, скривив лицо.
— Положено проверять, — сухо ответил охранник. — Со вчерашнего дня город на особом положении.
Но, несмотря на это особое положение, он вдруг протянул листки обратно, так и не посмотрев на них.
— Ладно, — на его лице появилась улыбка. — Как там твоя дочка, Сальгар? Подрастает? А то мой старший жениться надумал. Говорит, ну их городских, хочу из посёлка себе жену, чтоб настоящая.
— У неё уже есть жених, — буркнул Сальгар, и взяв бумаги, шагнул через порог.
Один за другим мы последовали за ним, я успел поймать на себе заинтересованный взгляд обоих охранников, улыбнулся тому, что с порога решил посватать своего сына, и он недовольно отвёл взгляд.
— Сказал ему на свою беду про дочь, — услышал я тихий голос Сальгара. К кому он обращался, понять было трудно. После яркого света на улице я ни черта не видел и шёл практически «по приборам». — Теперь, как приезжаю в Тиглим и встречаю его, постоянно спрашивает. Уже вторую весну своего сына женить не может, что ли?
— Да не обращай внимания, — ответил ему кто-то из наших. — Наверное, сын у него такой же оболтус, как и папаша.
— А ты его знаешь? — спросил Сальгар.
— Да нет, по его глупому виду догадался.
Сальгар хохотнул, меня кто-то тронул за локоть, корректируя направление, и вскоре мы стали подниматься по лестнице, ещё более широкой, чем та, что была перед входом. Сюда уже доходил свет из широкого окна на площадке, и видимость стала нормальной. Преодолев ступеней двадцать, мы вышли в огромный зал, где нас встретили трое сэтов из местных. Послышались приветствия, кто-то обнялся…
— Хайри.
Я увидел перед собой одного со мной роста сэта. Он улыбнулся.
— Ульгар, сын Наргара, старшего сэта нашего города. Честно говоря, ни разу не видел человека.
— Ещё четыре декады назад я ни разу в своей жизни не видел сэта.
Мои губы тоже тронула улыбка. Что-то было во взгляде этого Ульгара располагающее к себе. Открытость какая-то, почти детская, и в то же время чувствовался глубокий ум.
— Оставайся в благополучии, Ульгар. Как отец? — вопрос Курнак произнёс слегка приглушённым голосом.
— Терпимо. Он сам примет участие в совете. Идёмте, — полуобернувшись, мой новый знакомый указал на открытые двери в дальней стене, рядом с которыми стояло ещё шестеро сэтов в сиреневых накидках, и когда мы неторопливо направились к ним, зашагал со мной рядом. — Мы ждали вас ещё вчера, — продолжил он на ходу, и его явная обращённость именно ко мне придала уверенности. — Представители почти всех поселений уже здесь. Сегодня утром прибыло восемь сэтов из Вигны, остались только Трухна и Виглар. Но вигларцы всегда опаздывают. Это уже традиция.
Он снова улыбнулся, открыто, без намёка на издёвку.
— Зато мы не с пустыми руками, — ответил я, и он тут же взглянул на меня.
— И что это значит? — спросил с искренним интересом.
Я молча снял стрельну и протянул ему.
— Новый образец. Скорострельность в семь-восемь раз лучше, чем у старых стрельн. Заряжается намного быстрее, благодаря тому, что порох и пуля с самого начала помещены в бумажный цилиндр. Пуля в цилиндре называется патрон. Сам бумажный цилиндр называется гильза.
Ульгар взял оружие и замер на месте.
— Это правда?
Не ожидая, что мой собеседник так резко остановится, я по-инерции сделал ещё шаг и только после этого обернулся. Сын Наргара стоял, глядя на мою стрельну, как ребёнок на неожиданный подарок. Хотя, почему как? — мелькнуло вдруг в мозгу. — Да ведь ему самому вёсен тринадцать-четырнадцать, не больше. Примерно ровесник Рунга и Дангара, а по земным меркам семнадцатилетний-восемнадцатилетний парень. То бишь далеко ещё не матёрый. Это глубокий, не по юношески мудрый взгляд обманул меня, и я машинально «накинул» ему вёсен десять. Да и не мог я, честно сказать, определять сколько какому сэту лет на глаз. Короткая шерсть, скрывающая кожу на лице, очень мешала.
— Правда, — улыбнувшись, кивнул остановившийся рядом с ним Курнак. — Проверяли у себя на полигоне не раз. Стреляет так быстро, что только успевай заряжать.
— Надо же. Надо после совета пострелять. Ты не против будешь? — он посмотрел на меня, и я повертел головой.
— И отец пусть с нами пойдёт, — Курнак положил руку парню на плечо. — Если, разумеется, он смо…
— Сможет, — как-то вдруг зло перебил Ульгар, и скинув с плеча ладонь Курнака, протянул стрельну мне. Но взгляд его был всё так же доброжелателен. — Надеюсь, ты разрешишь выстрелить из неё мне?
— Конечно, — кивнул я. Понятно, достали парня этими намёками и скрытой жалостью. Интересно, пришла вдруг мысль, а городские сэты сильно отличаются от «сельчан»?
Мы двинулись дальше, обменялись приветствиями с сэтами в сиреневых накидках, которые оказались моими «коллегами», то есть старшими сэтами восточных поселений, и по одному вошли в просторный зал для совещаний. Несмотря на то, что там было ещё пятеро, мой взгляд застыл только на одном, и внутри невольно шевельнулась жалость, которую я тут же затолкал куда подальше. Может кому-то и кажется, что в таких случаях она к месту, но только не мне.
Наргар стоял возле огромного стола, тяжело опираясь на него и глядя на миниатюрную панораму местности, хотя и говорить «тяжело» в отношении него язык не поворачивался. Старший сэт Тиглима был похож на высохшее дерево. Казалось под шерстью у него и не осталось уже ничего, как и под корой умерших деревьев. Сорви её и увидишь только труху.
Так и здесь, разве что вместо трухи — кости и кожа.
Снова посыпались приветствия, дружеские похлопывания, но с Наргаром здоровались, не прикасаясь к нему. И не из-за болезни, я думаю, а боясь навредить. Старший сэт кивал, я обратил внимание на его взгляд. Ещё не угасший и не сдавшийся, но уже с глубоко укоренившимся пониманием, что смерть стоит за спиной. Наконец, он посмотрел на меня, улыбнулся с явным напряжением на лице и указал на место неподалёку от себя.
— Только ближе не подходи, — проговорил он, когда я замер в шагах трёх от него. — На всякий случай. Ант?
— Да, — кивнул я.
Он помолчал немного, я краем глаза заметил, что уже почти все встали по периметру стола и лишь четверо о чём-то тихо разговаривали возле одного из окон, наверное, решая какие-то свои дела. Тиглимцы и вигларцы активно торговали между собой и эта четверка скорей всего имела общий бизнес.
К Наргару подошёл сын, держа в руках громоздкое и тяжёлое на вид деревянное кресло.
— Отец, присядь. Ты уже долго стоишь, — глухо проговорил он.
— Хорошо, сынок. Да, что-то подустал немного. Извини, Ант. Не могу уже подолгу стоя.
Я едва обозначил кивок головой, и мельком взглянул на стол. Панорама просто потрясала. Сделанная весьма искусно, она невольно пробуждала внутри детское чувство. Так и хотелось взять в руки железные фигурки солдатиков, стоявшие в одном из её углов и начать их двигать по зелёным холмам, ставить за редкие деревца из толстой бумаги, обозначающие леса, разместить их возле миниатюрных деревянных мостов…
— Канург, — присев и судорожно вздохнув, обратился Наргар к одному из сэтов в обычной белой
