Отдав приказ выставить посты и определив график их смен, я углубился в подлесок и занялся магией. Немного подсобрал «щит» Порядка, всего полблока, потом вернулся к «кулаку Адхара», но быстро с ним завязал, решив вдруг озаботиться Светом. Отсутствие тварей Тьмы в непосредственной близости как-то отвлекло меня от этой ветви, и я даже стал подзабывать, что когда-то рубил ею направо и налево. Но к моему удивлению, узел отреагировал на работу со Светом легко, и даже с какой-то готовностью. Интересно, а как сказывается на мне работа с противоположными надстихийниками? Не стану ли я «темнее» внутри, когда займусь ветвью Тьмы серьёзно? Не сдвинется ли моя внутренняя кромь туда, куда мне не хотелось бы?
Собрав примерно треть магистрального «луча», я прекратил занятия и зашагал к стоянке. Нет, сборка шла легко, но сказывалось то, что весь день был проведён в седле. Устал, проще говоря.
Большая часть сэтов уже растянулась на таких же, как у меня шерстяных одеялах, трое во что-то играли, тихо, но с азартом о чём-то переговариваясь. Я прошёл мимо них, жестом показал, чтобы не вскакивали по стойке смирно, и остановился возле одного из костров. Несколько минут стоял, глядя на него и вспоминая всех погибших. Потом вспомнил про Литу и содрогнулся от страха. Господи. Я думаю о ней уже в последнюю очередь. Неужели чувства уходят?
«Нет. Не уходят», — ответила мне какая-то глубинная часть моего мозга. — «Просто думать об этом сейчас бессмысленно. И что если ты будешь постоянно этим грузиться? Ты не можешь приблизиться к ней ни на миллиметр. Ни на миллиметр. И если ты станешь каждую секунду думать об этом, то сожрёшь сам себя изнутри».
— Ты прав, — прошептал я и улёгся. Интересно, а есть она — настоящая любовь? И если есть — то теперь — это она?
Ответа на этот вопрос не было, но был ответ на другой. А точнее утверждение, выстраданное за долгие месяцы — настоящая любовь — это не влюблённость. Нет. Влюблённость — это всего лишь волны на поверхности, а настоящая любовь — весь океан. И даже когда этот океан спокоен, он всё равно есть.
Ещё до рассвета мы продолжили путь и к вечеру были у Турлимских горбов. Армия ещё не подошла, и я первым делом решил осмотреть местность. Пара длинных и невысоких холмов, где можно поставить пушки, широкая долина, справа упирающаяся в небольшой сейконовый лес, а слева высокий холм, который, впрочем, и холмом не назовёшь. Скорее уже маленькая гора высотой примерно пятьсот-шестьсот метров. На юге эта гора обрывается светло-серой стеной, севернее становится более пологой. Для наблюдательного пункта самое лучшее место.
Приказав разводить лагерь в ближней от нас части подлеска, я с двумя стрелками пешком отправился на вершину. Небо затянули густые облака, у восточного горизонта даже появились тёмные, налитые водой тучи, и подъём не стал таким тяжёлым, каким бы он был, свети местное солнце. Мы перебрались через овраг, размытый сходившими с горы во время ливней потоками воды, потом пробрались сквозь заросли кустарника и остановились на открытой местности. Я бросил взгляд на запад. Широкая, безграничная долина, теряющаяся в сизой дымке. Такое не увидеть с равнины. Но, видя такое, ты вдруг начинаешь отчётливо понимать выражение — наша земля. Вот она — наша земля, на которую собрался ступить враг.
До реки отсюда было примерно два перехода и потому непонятно, то ли это она там синеет на горизонте, то ли это уже небеса.
Я сделал «линзу» и вроде бы разглядел чуть южнее мост, хотя уверенности не было.
— Вы остаётесь здесь и оборудуете наблюдательный пост, — обратился я к сэтам, продолжая вглядываться в сизую даль. — Я сейчас спущусь и направлю к вам ещё двоих. Костра здесь не жечь, с запада глаз не сводить. Думаю, приближение большой армии вы заметите…
Но намного раньше, чем пост разглядел вдали пыль поднимаемую войсками Мангра, мы с командиром полусотни Лудгаром увидели, как к Турлимским горбам движутся наши войска, когда взобрались на один из восточных холмов следующим утром.
Глава тридцать пятая
Айсунг смотрел на мечущегося великого сэта и мысленно улыбался. Нурлимцы поступили так, как он и хотел. Правда, не совсем так. И виной тому были восточные сэты, которые каким-то немыслимым образом успели наладить контакт с жителями прибрежного города. Внутренняя улыбка внезапно погасла, и глава жрецов невольно вздрогнул от неприятной, и даже страшной мысли. А ведь не так пошло
— Каждый второй из ваших подчинённых будет расстрелян. А заодно и кто-то из вас, — Мангр остановился перед одним из сотников так неудачно съездившего к Нурлиму отряда. — Вы не должны были пытаться взять мосты…
— Но, великий сэт, — голос сотника заметно дрожал. — Вы же сами отдали приказ захватить…
— Молчать! — взвизгнул Мангр. — Вы опытный вояка, могли бы действовать по обстановке.
Великий сэт развернулся и зашагал к своему огромному креслу, а глава жрецов невольно нахмурился, сосредоточившись на мысли об этом странном посланнике Богов. Кто он? Откуда? Хотя ответы на эти вопросы были. Пусть и какие-то глупые, но всё же были. Он не сэт, и он
От этих ответов Айсунг едва не ругнулся вслух. Получалось совсем уж поганенько. Они жрецы, номинально представители Богов, и вдруг какой-то посланник, воюющий на стороне их врагов.
— Что думаешь, Хальгар? — Мангр обратился к военачальнику, ставшему в последнее время его любимчиком. Успешное взятие Гелеополя, а потом и Данглима сделали этого идиота главнокомандующим всей армии. Айсунг сжал губы. Нужно было всё же тогда поговорить с ним. Предложить ему место великого сэта. Пожизненное. Такой бы клюнул на подобное предложение. Может ещё не поздно?
— Я думаю, великий сэт, что восточные собрались встречать нас в Нурлиме. Потому и пришли туда. Им нужны мосты. И ещё я думаю, что они могут первыми шагнуть на нашу территорию.
— Чушь, — Мангр отмахнулся. — Они не настолько глупы, чтобы лезть со своими жалкими десятью тысячами к нам в лапы. А вот укрепить Нурлим могут. И хорошо укрепить. Поэтому я принял решение атаковать сразу на двух направлениях. Одна часть армии, меньшая, идёт к Нурлиму, вторая часть, двадцать пять тысяч стрелков переходит Лунгару в районе государственного моста. Мы возьмём их в кольцо, — резко выдохнул он и хлопнул в ладоши. — И раздавим. Раздавим, как жалких букашек.
Хальгар, соглашаясь, кивнул, а Айсунг собрался духом и чуть подался вперёд.
— Великий сэт, — начал он спокойным тоном. — Я ценю мудрость вашего решения, но что-то в этой истории не так. Вам не кажется странным, что восточные сэты слишком быстро приступили к активным и открытым действиям, и пришли именно туда, где вы собирались перебраться через Лунгару?
— Кажется? — Мангр вяло повернул голову и уставился надменным взглядом на главу жрецов. — Кажется — это в вашей прерогативе. Кажется, мерещится, привидевается, да мало ли ещё чего. Нанюхаетесь у себя в храме своих трав и начинаете что-то там видеть, — он презрительно хмыкнул. — А мне как-то не с руки такое. Я привык размышлять, исходя из полученных сведений, и они сейчас таковы. Да, восточные сэты проявили рвение и начали первыми. Но это как раз таки хуже для них самих. Они глупцы, непролазные глупцы, — Мангр гоготнул и повторил по слогам. — Не-про-лаз-ны-е. Так просто открыть нам свои планы. Ха! Они собрались останавливать нас возле Нурлима? Отлично! Я пошлю туда шесть тысяч стрелков, и пусть они воюют с ними пока не треснут. А сам тем временем перейду Лунгару по государственному мосту и без остановок двинусь к Тиглиму. А когда столица восточной Сэттии будет в моих руках…
— Великий сэт, — осторожно начал Айсунг. — Мне кажется…
— Опять кажется? — не дал ему договорить Мангр и разразился диким гоготом. — Ты слышишь, Хальгар? Вот что значит набожность. Всегда только кажется, и никакой уверенности пока не будет знака. Знака с небес. Ведь так, Айсунг?
