Она распахнулась, и он, переступив порог, быстро обвел комнату глазами. Здесь была широкая кровать, застеленная свежим постельным бельем и шелковым покрывалом. Балдахина не было. Должно быть, его съела моль или он слишком загрязнился.
Фиц опустил Абигайль на мягкий матрас и, отметив про себя, что пыль при этом не поднялась, удовлетворенно улыбнулся. Уперев руки в бока, он некоторое время любовался своим предметом страсти, раскинувшимся на покрывале.
— Жаль, что у меня нет твоего портрета. Я хотел бы, чтобы художник запечатлел тебя на кровати, вот в таком виде. Я бы повесил эту картину в своей комнате.
Абигайль сразу же села и попыталась прикрыть обнаженную грудь спущенным на пояс лифом платья. Однако Фиц тут же отвел ее руки в стороны. Не удержавшись, он наклонился и припал к розовому соску, похожему на бутон. Он прекрасно разбирался в людях, и поэтому сделал правильный выбор: эта девушка, выросшая в сельской глуши, была как будто создана для него.
— Что ты делаешь? — удивленно спросила Абигайль, когда Фиц начал раздевать ее.
— Продолжаю портить твою репутацию, — деловито ответил он, — чтобы ни один другой мужчина на свете не позарился на тебя. Поэтому перестань задавать глупые вопросы. Думаю, на сегодня их достаточно.
Неожиданно Абигайль толкнула Фица, и он упал навзничь на постель. Улыбнувшись, она стала расстегивать его жилет. Фиц помог ей в этом.
— В таком случае, милорд, я вам помогу, — предложила она.
Фиц залился счастливым смехом.
Глава 30
Абигайль не хотела снимать сорочку, однако ей все же пришлось спать в постели Фица нагой. Ее будущий муж был столь красноречив, что мог уговорить даже глухого.
Утром она увидела на лице Дэнкрофта самодовольное выражение. Он пожирал ее жадным взглядом так откровенно, что она засмущалась.
При этом сам Фиц все еще был в рубашке и брюках. Она ночью пыталась ласкать его, однако он сохранял полное самообладание. Правда, один раз, когда ласки девушки стали уж слишком настойчивыми, он застонал и вонзил зубы в подушку. Ей сразу же стало стыдно, и она угомонилась.
Абигайль провела всю ночь в постели мужчины, но так и осталась девственницей. При мысли об этом она схватила подушку и швырнула ее в ухмыляющегося Фица. Он повалился на постель, и она набросилась на него.
— Дети уже встали, — пытаясь защититься от нее руками, предупредил Фиц. — Они могут в любую минуту забежать сюда.
Поймав подушку, Фиц со смехом отбросил ее в угол комнаты.
— Негодяй! — жалобно воскликнула Абигайль и торопливо прикрыла простыней обнаженную грудь.
— Ошибаешься, я очень порядочный, — поправил ее Фиц.
Встав с кровати, он подошел к шкафу, нашел рубашку, критически осмотрел ее, тряхнул и стал снимать ту, которая была на нем.
Абигайль замерла, наблюдая за ним. У ее будущего мужа была широкая мускулистая грудь и сильные плечи. Восхитительное зрелище!
Джон Фицхью Уикерли был настоящим породистым жеребцом, обладавшим силой и статью. Неудивительно, что он сумел вчера вечером пронести ее на руках почти через весь дом до спальни.
Неужели граф действительно хотел жениться на ней? Вряд ли ее скромное приданое могло стать приманкой для человека, который способен был завоевать любую женщину, если бы приложил к этому немного усилий.
Но Фиц выбрал ее. В это Абигайль никак не могла поверить. Неужели ему действительно нужна была она сама, а не ее деньги?
— Дэнкрофт, — прошептала Абигайль, — ты настоящий викинг, способный пленить целую толпу женщин.
Умываясь водой из кувшина над тазом, Фиц искоса взглянул на нее.
— Ты же называешь меня Огородницей, а я буду называть тебя не Фицем, а Дэном. Мне так больше нравится, — продолжала она.
— Кстати, «Фиц» переводится как «ублюдок», — сообщил он, продолжая мыться. — Я всегда считал, что родители довольно жестоко поступили со мной, давая такое имя. Впрочем, оно вполне мне подходит.
Абигайль швырнула ему в спину подушку и потянулась за своей одеждой.
— Вовсе нет, — возразила она, поднимая с пола свою сорочку, из-за которой ночью разгорелась целая битва. — Послушай, если ты всерьез вчера говорил о том, что хочешь купить специальное разрешение на брак, то я готова заплатить за него. Но для этого мне надо послать кого-нибудь за деньгами в город. А это значит, что о нашем местопребывании станет всем известно.
Повернувшись к зеркалу, Фиц намылил нижнюю часть лица. Пора, наконец, убрать щетину. Бритву он нашел в ящике умывальника.
— Я сам поеду в Лондон и возьму деньги в долг у Квентина. Он закоренелый сводник и не откажет мне.
Абигайль, позабыв про одежду, внимательно наблюдала за его движениями. Ее душа замирала от восторга. Внезапно она заметила, что Фиц следит за ней в зеркало.
— В таком случае вместе с разрешением привези сюда и священника, — попросила девушка.
Отвернувшись от Фица, она стала застегивать корсет. Однако он бесшумно подошел сзади и поцеловал ее в обнаженное плечо, вымазав мыльной пеной.
— Остановись, — промолвил Фиц. — Я хочу ласкать твою грудь.
— Но я должна предстать перед слугами в подобающем виде! — возразила Абигайль, хотя ее сердце затрепетало.
Она предвкушала мгновения, когда они не будут скованы условностями.
— Абигайль, ты проснулась?! — раздались в коридоре звонкие детские голоса.
Фиц шумно вздохнул и, подойдя к двери, ведущей в смежную комнату, открыл ее.
— Это ваш будуар, миледи. Здесь вы сможете привести себя в порядок, чтобы выйти к детям прилично одетой.
Набравшись смелости, Абигайль привстала на цыпочки и чмокнула Фица в выбритое место на щеке.
— Мой викинг Дэн, — сказала она и, ловко увернувшись от его объятий, скрылась за дверью.
Абигайль чувствовала себя бесстыдной девицей. Маркиза была права. Прежде чем замыкаться в сельской глуши, Абигайль следовало хорошенько познать себя. Вряд ли, конечно, леди Изабелла подозревала, что за маской деревенской простушки скрывается развратница.
Абигайль улыбнулась. Она была горда собой: ей удалось сделать Фица счастливым. Не каждой женщине это по плечу. Приносить радость мужчине было не менее приятно, чем растить детей, радуясь их успехам.
Абигайль поспешно умылась и надела платье. Было довольно трудно застегнуть его без помощи горничной, однако она справилась с этой нелегкой задачей, а затем накинула на плечи шаль. Окинув взглядом комнату, обставленную изящной мебелью, она вышла в коридор, навстречу новой жизни.
Абигайль не сразу ощутила перемены, произошедшие в ее жизни, и почувствовала новизну ситуации лишь в тот момент, как села рядом с Фицем в кабинете проверять счета и старые бухгалтерские книги, покрытые толстым слоем пыли. Ее поразила сумма расходов на свечи, которая в два раза превышала ту, которую тратила она сама дома в деревне.
— Здесь что-то не так, — качая головой, с сомнением повторял Фиц, быстро пересчитывая в уме
