тяжестью нищеты и отчаяния, вас выбросили на улицу. Вы работаете и ничего не получаете, а если упадете от усталости и голода, если заболеете, капиталистический строй закроет перед вами двери милосердия, он измучит вас своими гонениями, заставит вас умирать от голода и нищеты — вас, которые создали богатства, но он окружит почетом и уважением ваших палачей и убийц за их тиранию, за их деньги, выжатые из вас.
Исцеление… Счастливая мечта бродит в твоей голове, о Омар.
Хадра, Фатхи и Фатима ждут твоего выздоровления, как задыхающиеся среди пожара жаждут избавления от огня. Союз решил дать тебе денежную помощь. Но разве этих грошей может хватить для уплаты за санаторий и для содержания твоей семьи?!
Ты лучше не думай об этом, Омар. Все равно ты не можешь ничего сделать… Надейся, что ты скоро поправишься и оставишь это печальное заведение… Сегодня врач, обходя с сестрой милосердия палату, сказал ей:
— Если кто-нибудь из больных будет надоедать тебе, ты скажи мне, и я его выпишу.
Казалось бы, врач должен был спросить больных, как относятся к ним сестры и хорошо ли за ними ухаживают…
Вчера в санатории не было воды. Одному старику очень захотелось пить. Он ушел из санатория и по горячим пескам добрался до станции железной дороги, где стоял поезд. Старик полез на паровоз, чтобы там напиться, но сорвался и упал. Он умер… умер.
Вот что такое санаторий, куда с большим трудом попадают больные люди. Так пожелай же, о Омар, всем своим сердцем — выздороветь и вырваться из этого ада раньше, чем окончится срок помощи союза.
Прамизан, прамизан… таблетки прамизана…
Название этого лекарства повторяют все больные в палатах всех классов санатория, веря в его чудодейственную силу.
Как хорошо было бы, если бы ты смог, о Омар, приобрести немного этого лекарства для своего исцеления!..
Сосед Омара по палате сказал ему:
— У меня есть прамизан, хочешь купить?
— Сколько ты за него хочешь?
— Гинею.
— Вот гинея.
Омар взял порошки. Сестра, целый день занятая телефонными разговорами, в этот момент вошла в палату. Она увидела в руках Омара лекарство и узнала, как он приобрел его.
Через несколько часов Омара выгнали из санатория…
Тебя выгнали из санатория, Омар… Что ты скажешь теперь жене? Что скажешь своим товарищам? Что скажешь союзу?
Дирекция санатория говорит, что тебя выгнали за кражу… Но разве ты, бедняга, украл? Что ты украл? Лекарство? Ведь ты купил его на последние деньги и не знал, откуда достал его твой сосед. Он говорит, что тоже купил его за деньги…
Как ты посмотришь в глаза жене и своим товарищам, которые тебе помогли? Единственное спасение для тебя — солгать и сказать, что ты выздоровел…
Омар вернулся домой и сообщил жене, что здоров.
Сколько радости и песен было в тот день! Щеки Хадры порозовели, как яблоки. Большая радость наполнила их тесную каморку. Довольная и веселая Хадра принимала поздравления.
Этот день был такой длинный, такой счастливый для Хадры!
Люди поздравляли Омара, а он хотел рыдать, хотел умереть, пока поет его жена, хотел зарыться в могилу живым, пока лицо его жены сияет от радости!
Омар не сомкнул глаз всю ночь. Он старался подавить кашель, делая громадные усилия, чтобы проглотить кровавую слюну. Он испытывал нечеловеческие муки.
Он знал, что из-за его пребывания дома его жена и дети могут заболеть. Но что же ему делать? Он устал думать. Наконец он решил вернуться на работу…
Там, среди рабочих, он упал замертво после сильного приступа кашля. Он потерял работу, прекратилась и помощь союза. Жена узнала обо всем. Она начала продавать домашние вещи. Как она желала иногда продать кусками свое собственное сердце, чтобы накормить семью, ибо в доме не оставалось ничего для продажи… А чахотка уже точила всех остальных. Постепенно соседи стали сторониться Омара, Хадры и их детей.
Однажды Хадра пошла к соседке предложить ей купить медную кастрюлю. Как только соседка узнала, в чем дело, она начала кричать:
— Ты хочешь, чтобы я купила чахотку за деньги? Ведь кастрюля тоже заразная!
Наступил вечер, настала ночь, а бедная семья в этот день так и осталась без хлеба.
Дети легли спать около матери, а Омар один скорчился в углу комнаты. Как змеи, жалили сердце Омара вздохи и стоны жены и детей. Они тяжело дышали, и их стоны представлялись Омару скрежетом пил, пилящих тела трех спящих жертв. Ему хотелось крикнуть: «Зажгите свет! Зажгите свет!»
В эту ночь Омар скончался…
Он умер, а в каморке остались харкать кровью трое из каравана жертв… О, если бы он мог встать со своего смертного ложа, на один час вернуть себе жизнь, чтобы выползти на улицу и крикнуть:
«Рабочие Египта, объединяйтесь!.. Мы погибаем под гнетом эксплуатации… Мы сможем добиться своих прав, только сплотив свои силы и объединив нашу волю. Египетские рабочие, объединяйтесь!»
ЮСУФ ИДРИС
Труженик-горемыка
Перевод А. Султанова
У Абдо не было денег. Это не впервые. Всю жизнь он с трудом добывал каждый пиастр. Абдо был поваром. Он научился этой профессии у мастера Фаида, сирийца, и хорошо овладел ею. Выпекаемые ими слоеные булочки получались пышными, розовыми и вызывали восторг самого мастера-учителя. Но судьба непостоянна.
Мальчиком Абдо работал в мастерской. Его выгнал хозяин, и он устроился привратником в огромном десятиэтажном доме. Потом он стал носильщиком и перетаскивал тяжелые грузы, пока не надорвался и не получил грыжу.
Абдо имел хотя и не очень красивый, но сильный голос. И, когда был уличным продавцом — разносчиком огурцов, арбузов и винограда, — он громкими выкриками зазывал покупателей к своим товарам.
Абдо довелось работать и маклером. Днем и ночью рыскал он по переулкам города в поисках сдающихся в наем дешевых комнат, а когда находил, получал комиссионные — десять пиастров. Он даже сумел проникнуть в самые «верхи» маклеров и, по-прежнему получая свои десять пиастров от клиентов, уже не бродил по улицам и не искал свободных комнат.
