мучительную роль без единой ошибки.
Когда Айрис наконец спустилась к завтраку, она уже взяла себя в руки. Она с грустью оглядела стол. Все здесь было таким родным и знакомым. Китайская ваза, полная розовых и золотистых роз, стояла в центре стола, накрытого белоснежной кружевной скатертью. В это утро Махдулис в честь ее приезда подал на стол чашки и тарелки, покрытые ручной росписью, которые когда-то принадлежали Марии-Антуанетте. На завтрак был крепкий кофе по-французски, золотистые булочки, масло и мед. Перед Стивеном стояла серебряная тарелка с порцией пышного омлета с тонко нарезанными ломтиками ветчины.
Стивен печально посмотрел на свою возлюбленную. Он ждал этого часа, когда они впервые после возвращения сядут вдвоем за стол на террасе. Но очарование момента было для него потеряно. Несмотря на то, что губы Айрис улыбались, по ее глазам он понял, что для нее завтрак тоже испорчен.
– Я только что видел Юзрева, направляющегося в сторону ворот. Почему он здесь? Я думал, он в Каире. Странно, что ты именно сегодня занимаешься им, дорогая.
«Он ревнует к Михайло, – подумала она. – Мой бедный Стивен. Его будет нетрудно обмануть. Он сам будет обманут своей любовью и ревностью».
Стивен взял Айрис за руку и повел ее к столу.
– Наверное, ты устала, моя родная. Присядь.
Она села.
– Михайло пришел поприветствовать меня.
Стивен слегка нахмурился. Махдулис начал разливать кофе.
– Как он узнал, что мы приезжаем? – Стивен повторил вопрос мисс Морган.
– Догадайся, – механически Айрис ответила так же, как Юзрев.
– Очень впечатляет, – буркнул Стивен, затем, чувствуя, что допустил бестактность, виновато добавил: – Извини, дорогая, но должен признать, что я не в восторге от твоего сербского принца.
Она хотела закричать: «Никакой он не мой! Он дьявол во плоти, я ненавижу и боюсь его!»
– Он мне очень предан, – сказала она вместо этого.
Стивен весело рассмеялся. У него снова отлегло от сердца.
– Я не могу его винить за это, дорогая. Мне просто казалось, что он собирался остаться в Каире. А теперь ты говоришь, что он встречает тебя здесь. Странно…
Айрис склонилась над своей чашкой.
Стивен обратил внимание на то, что вся ее веселость, бьющая ключом радость, которая очаровала его во время их полета в Асуан, полностью испарилась.
– Ты что-то вдруг стала грустной. Ты плохо себя чувствуешь, любовь моя?
Айрис поставила чашку и внезапно начала смеяться, сотрясаясь и прикрыв глаза дрожащей ладонью. Когда Стивен спросил, что ей показалось таким забавным, она ответила:
– Михайло пришел меня поприветствовать! Это было смешно. Стивен, разве тебе это не кажется смешным?
Он ошарашенно уставился на нее. Он не видел ничего забавного в том, что Юзрев приходил сюда, и был поражен ее таким странным проявлением чувства юмора. Но по крайней мере он испытал хоть какое-то облегчение от того, что она смеялась. Он тоже начал смеяться, как будто она сказала что-то смешное.
– Вообще-то ты, наверное, права, – смеясь, проговорил Стивен. – Он действительно вызывает смех, все эти поклоны, улыбки, эта манера говорить цветистыми фразами. Не удивительно, что тебе смешно.
Она продолжала закрывать от него глаза и, слушая его слова, чувствовала, как будто нож медленно поворачивается в ее сердце.
Ей оставался только один день со Стивеном. Один день и одна ночь. Ей на память пришла строчка из Суинберна, которого она когда-то читала в библиотеке отца:
Как хотела бы она сказать это Стивену! Ведь после сегодняшнего вечера он не должен ее любить, он должен с ней расстаться, решив, что она легкомысленная, ветреная женщина, недостойная его любви. Когда-нибудь он снова полюбит. Она хотела только одного – чтобы эти несколько оставшихся часов были ее, чтобы он сохранил память о них и о ее любви к нему. Но она не могла ему сказать об этом.
Невыносимо страдая, ослепленная горем, Айрис сидела рядом со своим возлюбленным в нежных теплых лучах золотистого утреннего солнца.
Глава двадцать первая
Все было тихо в Маленьком Дворце в знойные послеполуденные часы, когда все живое попряталось в тень от палящих лучей солнца. Разве что ящерица скользнет по сухим горячим камням. Вдалеке посреди реки безжизненно стояла одинокая фелука с торчащей на фоне блеклого выцветшего от жары неба высокой мачтой, словно зоркий часовой, стороживший высушенную солнцем пустыню.
Мисс Морган дремала в своей комнате, Стивен тоже спал на затемненной веранде, примыкающей к кабинету покойного паши.
Но Айрис не могла обрести ни сна, ни покоя. Чувствуя себя самой несчастной женщиной на свете, устав от борьбы с самой собой, она собиралась с силами для того, чтобы выдержать предстоящие ей пытки.
Беда уже раскрыла над ними свои черные крылья. Сразу после завтрака в их отношениях появились первые признаки отчуждения, обеспокоившие и озадачившие ничего не подозревающего Стивена. Теперь, в одиночестве, пока весь дом спал, Айрис с болью вспоминала, как своими руками она начала разрушать их счастье.
Она отказывалась от всего, что ей предлагал Стивен, сначала робко и нерешительно, потом уже с непритворным раздражением. Он хотел, чтобы она всерьез занялась подготовкой к путешествию в Англию, еще раз просмотрела все бумаги отца. Она сказала, что сейчас слишком жарко, чтобы заниматься чем-то серьезным. Он пытался говорить с ней о будущем. Они не должны здесь задерживаться, как бы ему этого ни хотелось, говорил он. Ему дали отпуск, но он должен провести его с пользой. На следующей неделе они обязательно должны лететь в Англию. Она ничего не хотела об этом слышать.
– Я теперь уже не уверена, что хочу ехать в Англию, – сказала она. – Кроме того, может быть, тетя не хочет меня видеть.
– Дорогая моя, она должна, по крайней мере, уладить юридическую сторону дела, – терпеливо уговаривал ее Стивен. – Тебе придется совершить это путешествие. Вместе со мной, разумеется, если ты не возражаешь.
Вспоминая их сегодняшний разговор, Айрис снова удивилась мягкости и терпению Стивена. Она, наверное, казалась ему капризным, непостоянным созданием. В Каире она была согласна со всеми его планами. Она любила его так сильно, что не раздумывая была готова ехать с ним в Лондон, и решить вопрос об их браке. Теперь же ничего не понимающий Стивен видел совершенно другую Айрис.
Затем, когда Айрис чужим холодным голосом заговорила про гостей, которых она собирается пригласить на ужин, Стивен наконец начал выходить из себя.
– Послушай, дорогая моя, это уже слишком! – возмутился он. – Мне казалось, ты хотела остаться со мной наедине.
Она пожала плечами и ответила, что передумала. Стивен изменился в лице.
– Я надеюсь, мы не будем звать принца и этого персидского поэта, его приятеля, – взорвался Стивен. – Я их терпеть не могу.
Закусив губу, она ответила, что Михайло и Омар ее друзья. Тут она заметила, как лицо Стивена