Матери и в голову не приходило, что за полушутливыми разговорами о свадебной церемонии и нарядах Ричард пытается скрыть бурю ревности, которая разразилась у него в душе. Ему тоже представилась Кэра в наряде невесты – такая нежная и любимая! В холодной же красоте Филиппы всегда было что-то отталкивающее… Пожалуй, она права насчет орхидей! Белоснежный венок невинности, водруженный на ее горделивую голову, смотрелся бы по меньшей мере нелепо.
Увы, Кэра снова была с Клодом и бесконечно далека… Может быть, ей вовсе нет дела до страданий Ричарда, и она уже позабыла о том, о чем они когда-то мечтали…
Оставшись с Филиппой наедине, Ричард всеми силами старался изгнать из своей памяти само воспоминание о Кэре и всецело переключиться на девушку, которая в скором времени сделается его женой.
Филиппа всегда уверяла, что любит его. Поэтому и не согласилась предоставить ему свободу, когда он просил об этом. Стало быть, нужно покориться неизбежности. Нужно смириться и постараться сделать Филиппу счастливой.
С неожиданной страстностью Ричард заключил ее в объятия.
– Я так рад, что мы назначили день свадьбы, – торопливо проговорил он. – Хватит неопределенности!
Оказавшись в его объятиях, Филиппа взглянула на него почти с ужасом. Все, чего она добивалась, исполнилось, но радости победы не было. Как долго он отказывал ей в подобной страстности! Как это ее унижало!… Что же с ним произошло?
– Ты сегодня какой-то другой, – сказала она, слегка отстраняясь. – Что это на тебя нашло, Дик?
Он обнял ее за плечи.
– Разве я другой?
– Тебя словно подменили. Со стороны может, и правда, показаться, что ты хочешь на мне жениться.
Он чуть покраснел.
– Господи, к чему эти разговоры?
– А зачем скрывать правду? Ведь месяц назад ты не хотел на мне жениться.
– Я передумал.
– Очень мило с твоей стороны, – язвительно усмехнулась Филиппа.
– Давай забудем о прошлом, – сказал Ричард. – Через месяц мы поженимся, и все пойдет как надо. Я понимаю, что обидел тебя…
– Только не нужно извиняться! – отрезала она.
– А ты все еще хочешь выйти за меня? – спросил он.
В этот момент она еще не была готова сказать «нет» и поэтому сказала «да».
– Но я бы предпочла выйти замуж за человека, который страстно в меня влюблен, – прибавила она.
Он снова сжал ее в объятиях.
– Ты так прекрасна, Филиппа, что можешь свести с ума любого мужчину!
– Я бы не хотела иметь в мужьях человека, который любит другую женщину, – продолжала она.
У него на скулах заходили желваки.
– С прошлым покончено, – сказал он. – Давай обо всем забудем.
– Действительно покончено?
– Да.
– С каких это пор?
– Господи, не будь такой дотошной, Филиппа! – взмолился Ричард. – Лучше поцелуй меня. Будь со мной доброй… Скажи, что любишь меня… Скажи, Филиппа!
– Ты сегодня как безумный, – проворчала она.
– Может быть, – согласился он. – Но давай вместе сойдем с ума! Раньше мы были такими чужими друг другу…
Она слегка повела красивыми плечами и позволила ему поцеловать себя. Потом сама ответила на поцелуй… Она умела ответить страстью на страсть, но нежность ей вообще не была свойственна… Мужчина, измученный душой, обнимал лишь ее красивое тело. У нее просто не было сердца… Никогда Филиппа не сможет сделаться для него такой близкой и дорогой, какой была для него Кэра…
Сжимая в объятиях Филиппу, Ричард все равно думал о Кэре. На память пришли строки из поэмы Доусона:
24
Кэра и Клод репетировали в гостиной. Целый час они спорили по поводу новой песни Клода. Он хотел, чтобы Кэра ее исполнила, но песня была, прямо скажем, неудачная, и Кэра была убеждена, что ее не стоит включать в программу. Но Клод упрямо стоял на своем. В это утро к нему окончательно вернулись прежние самоуверенность и тщеславие.
День выдался ужасно душным. В гостиной было не продохнуть. Шум машин с улицы был невыносим. Кэра сначала закрыла окно, но в комнате стало так жарко, что окно снова пришлось открыть…
На Кэре были лишь легкая блузка и слаксы. Верхние пуговицы на рубашке Клода были расстегнуты, а рукава подвернуты. Несмотря на это, Клод каждую минуту отрывался от фортепиано и вытирал потные ладони носовым платком. Оба то и дело пили приготовленный Бриджит холодный лимонад.
К погоде Кэра еще кое-как могла притерпеться. В театре она привыкла работать в любую жару, но вот Клод выводил ее из себя. С тех пор как они возобновили совместную работу, она проклинала каждый день. Сначала он был безмерно льстив, но, как только почувствовал, что к нему возвращается прежняя популярность, превратился снова в заносчивого и честолюбивого Клода, считавшего, что все ему обязаны. К тому же он решил, что они снова должны стать любовниками. Он так часто повторял слово «милая», что Кэра уже не могла его слышать. А когда она отвергла его домогательства, Клод очень удивился и даже обиделся.
Словом, от всего происходящего Кэру просто тошнило, но повлиять на ситуацию у нее не было сил. Время настало многотрудное, и даже такое блестящее шоу, как у Адриана Кранна, не могло продержаться долго…
Чтобы остаться актрисой, нужно было выложиться на все сто процентов. И Кэра это прекрасно понимала. Уход Кри-Кри нисколько не отразился на ее успехе. Дуэт с Клодом всегда принимался публикой с восторгом. Даже теперь, когда пришлось снять все танцевальные номера, зал по-прежнему гремел аплодисментами.
Иногда Кэра задумывалась о том, насколько еще хватит Клода. Он был очень болен, и, увы, не приходилось сомневаться, что в один прекрасный день легкое его доконает. Поэтому Кэра и терпела все его выходки и детские капризы.
Сегодня утром она пыталась с головой уйти в работу, однако вместо Клода перед ее мысленным взором вставал образ другого мужчины. Она не переставала думать о Ричарде. Здоров ли он? Приступил ли к работе?… А главное, когда состоится его неизбежное бракосочетание с Филиппой Спайрз…
Клод круто развернулся на стуле.
– Ты очень невнимательна, – заворчал он.
– Возможно, – пробормотала Кэра.
– Все эти дни ты как в тумане, – продолжал он. – Ты не увлечена работой, как раньше.
– Очень может быть, – горько усмехнулась она.
