юные северянки прерывают искусственно беременность.
Вот такая статья, о которой я вспомнил, идя по ночному Анадырю. Да, тут есть над чем подумать. Содом и Гоморра. Спасёт ли жителей этого развращенного города святой плод правды, который появился, который вызывает столько слухов и противоречий? И на это я не мог ответить. Я наблюдал за происходящим, отмечал положительное и отрицательное в поведении людей, которые употребляли, Ии каким-то образом касались загадочного плода, даже слышали о нём. Результаты этого эксперимента и мне не был известен. Но сила плода, очищающая душу и психику человека, мне была известна. Это как вера, одним она приносит исцеление, а другим лишь разочарование и безнадежность.
Я вышел на Набережной. Облокотился на железные перила. Внизу причалы порта. Шла разгрузка большого судна. Гремя цепями, лебедками, работали краны. Гудели машины, уходя из порта с контейнерами. В ярком свете прожекторов были видны крохотные силуэты людей. За портом — темень. Луна еще не взошла. Потому не видно плывущих по воде лимана льдин.
За семь лет новой жизни, в новом мире, я привык видеть всё происходящее не только в этом мире со стороны. Наблюдать, зная, что ты не навредишь и не помешаешь, столь же приятно, как созерцать или созидать. Нейтральность, возможно, одна из важных и необходимых добродетелей на Земле.
21. Поиски истины
Николай Константинович Стальнов, по обыкновению проснулся рано. Не смотря на субботу. День у него был напряженным. Учёный заканчивал книгу о лекарственных травах Чукотки. Нужно было заново пересмотреть фотографии, графики, схемы, выверить текст. Была проблема и со средствами на издание книги. Некоторые крупные организации города готовы закупить несколько экземпляров книги по себестоимости, но спонсировать тираж не желают. Собственных средств у ученого не было. «Задушили российскую науку, — с горечью подумал ученый, допивая чай. — Растащили, разворовали всю страну!»
Набросив куртку, Стальнов вышел из квартиры на улицу. Лёгкая поземка, снегом присыпало канавки. «Вот и зима на носу, — подумал он, вдыхая прохладный чистый воздух. — Ещё дышится хорошо, потом придут морозы, пурги, придется всем залечь в квартирах, рабочих кабинетах, как в берлогах». Офис ученого — это две небольших комнаты в техническом этаже пятиэтажки типа «Арктика» — находился через улицу, во дворе соседнего жилого квартала.
Длинный стол заваленный рукописями, книгами, прочей бумагой.
Стальнов быстро снял куртку, повесил ее в шкаф и сел за компьютер. Работал он быстро, запойно, забывая о времени. В двенадцать дня раздался телефонный звонок. Журналист Новуцкий напомнил, что в час дня они собирались сходить за город, где проложена трасса газопровода.
Стальнов сказал, что выходит чрез полчаса и у заправочной станции, уже за городом, они могут встретиться. Выключив компьютер, Стальнов вместо ботинок обул резиновые сапоги, сменил куртку, на более теплую, зимнюю, надел меховую шапку. Сменная одежда висела тут же в кабинете, в шкафу. Оказавшись на улице, встряхнув густой белой от седины бородой, Стальнов самодовольно засмеялся. Светило солнце, легкий морозец пьянил, разом принес бодрое, радостное настроение.
Он любил такую пору конца осени. Ещё не сосем холодно, еще тундра, слегка припорошенная снегом, несет все краски былого торжества цветов. Небо еще высокое, голубое и синева висит у горизонта. Затем, зимой, мир сужается до шаровой, всеобъемлющей белизны и снегов, и неба и пространства.
Учёный вышел на одну из центральный и оживленный улиц города. Отремонтированные недавно фасады домов, сверкали разноцветьем. Жёлтые, голубые полосы сменялись оранжевыми и красными. Белые окна и цинковые отливы сверкали на солнце. Пёстрые от разных красок дома в городе прозвали «Попугайчиками» Метко! И в самом деле они раскраской напоминали ярких заокеанских попугаев.
В прошлом году Николай Константинович боролся за депутатское место в Государственной Думе. Как кандидат много ездил по Чукотке. Встречался с людьми. И теперь, к нему еще идут ходоки и рассказывают о своих бедах.
Недавно приходил представитель от строителей. Он и рассказал, что приезжим бригадам, работающим на покраске и ремонте фасадов домов, плотят втрое больше, чем местным, анадырским строителям. Хотя работу они выполняют и быстрее и качественнее. Цена отремонтированного приезжими строителями в пять раз выше, чем местными. Дана команда сверху из Правительства Чукотки, как можно больше вызывать строителей из центральных районов и не жалеть денег. Выходило, чем больше тратишь, тем лучше. Что ж это за политика, что ж это за экономика?
Сам Николай Константинович, тоже многого не мог уразуметь. Краска на некоторых домах, покрашенных строителями из Москвы уже потрескалась. Хотя давались гарантии, что красители новые, особые и долгостойкие, рассчитанные на срок в 10 лет. Не прошло и несколько месяцев, а краска потускнела, начала трескаться. Строители, сорвав хороший куш давно отдыхают в центральных районах страны. Им и дела нет до брака, оставленного ими же.
Нечто похожее вышло и с тепловыми трассами. Заменили все наружные трубы в отопительной системе, вроде качественно сделано, но поставлен не тот диаметр труб. Теперь жильцы верхних этажей остались без горячей воды. Во многих местах необходимо менять трубы. И это обойдется в копеечку.
«Невежество и бардак, бесконтрольность!» — вздохнув, подумал Стальнов.
Он предполагал какие деньги тут вращаются, как много прилипал крутится вокруг этих больших средств. Как алчные акулы, заезжие специалисты рвут денежный мешок, спешат ухватить, заграбастать, понимая, что такая вакханалия продлится не долго, всего на период губернаторства Абрамовича. На словах вся эта оголтелая шпана утверждает, что именно благодаря им Чукотка возрождается из пепла, что местные специалисты не могут качественно работать, привыкли жить на подачках. Все ключевые посты отданы выдвиженцам из Нижнего Новгорода, Омска, Москвы. Они не знают и не любят Север. Цель у них одна — заработать как можно больше и навсегда расстаться с этим простуженным, миром Севера.
Теперь на Чукотку везли под маркой крупных специалистов не только учителей, медиков, но и простых плотников, чернорабочих, сантехников. Зарплата им устанавливалась значительно выше, чем тем, кто жил на Чукотке давно. Разумеется, это несправедливое распределение зарплаты, породило и порождает конфликтную ситуацию. Корпоративность приняла чудовищные размеры. Должности распределялись по родственным принципам и знакомству. Кинопрокатом в округе руководила медсестра, но она жена высокого начальника, газетой командовал бывший сантехник, и он родственник начальника управления культуры. Радио и телевидение возглавлял бывший конвоир, милиционер, но друг прокурора округа, который в свою очередь родственник высокопоставленного чиновника. Руководители департаментов, заместители губернатора давно вызвали из недр Сибири и Поволжья, откуда сами попали случайно на Чукотку, своих близких и дальних родственников, и усадили их в кресла руководителей контролирующих органов, материально-технических контор, судов, рыбоперерабатывающих предприятий и других организаций и ведомств. Они теперь сами себя контролировали, сами себе разрешали трату средств и материалов, по своему усмотрению. Они окружили себя своими людьми, накрутили высокие оклады, получали премии, мотались в командировки в разные страны. Работали мало, но жили на широкую ногу.
Недавно к Сереброву приходила молодая девушка, официантка из ресторана «Баклан» Это дорогое, фешенебельное питейное заведение, выстроено всего несколько месяцев назад. Руководит им приглашенный специалист из Израиля. В «Баклане» в основном отдыхает приезжая элита. Только им по карману высокие цены в новом ресторане. Девушка рассказала какие оргии устраивают начальники, прибывшие из разных концов России работать на Чукотку. Спускали в кабаке десятками тысяч. «Шальные деньги, по шальному и тратятся», — вздохнув, подумал Серебров. Как доктор наук, недавно избранный академиком Петровской академии наук, Стальнов получал в месяц около 9 тысяч рублей. Обычная секретарша в администрации получала более 30 тысяч в месяц. Высокие чиновники до 60–80 тысяч, плюс контрактные от губернатора от 2 до 5 тысяч долларов. Особо важные персоны, такие как начальник окружного ЖКХ, начальник управления образования округа по 10 тысяч долларов в месяц. В число поощрения входила плата за жильё, электричество. продуктовые пайки и многое другое. Он не завидовал,
