— не так. Боятся, суки, что мы дернем отсюдова…
— В барак! Всем — в барак! — последовала новая громкая команда. — Веревки снять! Размещаться! Наружу без приказа не выходить. Не появляться!
Внутри барака не было стульев или каких-то прочих предметов «роскоши». Поэтому размещаться пришлось на земляном полу. Усевшись у стены и поджав под себя ноги, Мезенцев страшно матерился. От веревок освободились легко — с помощью ножей. Бывшие зэки, недолго думая, устроились возле своего лидера.
— Вот не ожидал, что, отмотав срок, так быстро в зоне окажусь! — с досадой произнес Леха-Гестапо, как только закончил длинную заковыристую матерную тираду.
— Мотать отсюда надо, Леха, — перекрестившись, заявил Пинцет. — Мотать надо, и чем быстрее, тем лучше!
Остальные пленники подтянулись поближе к зэковской тусовке, уселись на полу возле Лехи. Теперь, когда все они оказались за колючей проволокой, почти что в настоящей зоне, опыт бывших уголовников был неоценим.
— А Любаня с Зинкой?! — вдруг спросил Клоков.
Леха-Гестапо неодобрительно посмотрел на питерского парня.
— Иди, спасай! — злобно и хмуро заявил он. — Можешь прыгнуть грудью на колючку, если такой смелый. Она под током, придурок!
— Думаешь, под током? — перепросил Лишнев.
— Век-жить-воли-не видать! — тут же ответил Мезенцев.
— Откуда знаешь? — все еще сомневался бывший спецназовец.
Зэки, несмотря на тяжесть положения, дружно заржали.
— У нас, Костя, чутье на это! — отсмеявшись, заявил Леха-Гестапо. — У любого, кто мотал срок на зоне, чутье появляется, как у волка. На ловушки. Где пройти можно, где свернуть надо.
— Точно! — поддакнул Шныра. — Бывает, и сам не можешь толком сказать, почему нельзя туда, а вот туда — можно. Просто знаешь, что это так!
Леха-Гестапо шумно вздохнул, почесал груд пятерней. Оглядел притихших товарищей по несчастью.
— В общем так, братва, — заявил он. — На вышках и автоматчики, и снайперы. Но, я думаю, уроды эти шифруются. В смысле, не хотят показывать лагерь. Есть надежда, что ночью прожектора не включат. Или задействуют, но лишь несколько. Иначе, на кой фиг маскировочная сеть? Днем, значит, скрываются. А ночью — будто новогодняя елка? Короче, так! Рвать когти надо по темноте, как только целиться станет труднее. Ломиться будем через колючку под током, другого выхода нет. Кто хочет спасать баб — может это делать. Но не сейчас — одновременно с нами. Как сорвемся с места, тут и герои могут приступать. Из-за двоих-троих дебилов не должны умирать все!
Дима Клоков покосился на Марата Доценко, предполагая, что тот не смолчит, поставит лидера зэков на место. И вообще, предложит другой план. В результате, на свободе окажутся все пленники, в том числе и Зина с Любой. Но Доценко молчал, рисуя щепкой какие-то загадочные узоры.
— Сейчас — минимум сопротивления «властям»! — заявил Леха-Гестапо. — Молчать! Выполнять все, что требуют. Любой идиот, что подставит нас — сядет на перо. Это я обещаю. Задача: копить силы. Лучше спать или лежать, потому что, если вырвемся, бежать придется всю ночь, пока темно. Хавчик, что на обед дадут, целиком не жрать. Хлеб или сухари — че там будет — сохранить. Пригодится. Воду бы куда затарить…
— Здесь озера по сопкам, — подал голос Георгий Салидзе. — Они чистые. Воду пить можно.
— Откуда знаешь? — недоверчиво поинтересовался Мезенцев.
— Служил я тут, срочную, — уныло ответил Жора.
— Здесь?! — аж подпрыгнул Пинцет.
— Да нет, не именно здесь, — вздохнул бригадир. — Служил на Кольском полуострове. Три года на Северном Флоте. В таком вот небольшом закрытом гарнизоне. Мы в сопки часто удирали. Воду пить можно. Проверено. Здесь не город — химии нет. В тех озерах, что наверху.
— Наверху? — удивился Мезенцев.
— Многие сопки имеют плоские вершины, выемки, впадины. Там копится дождевая вода. Местами ключи бьют. Вся эта вода пригодна для питья.
— А хавчик какой найти можно? — заинтересованно спросил Леха-Гестапо.
— С хавчиком труднее, — покачал головой Салидзе. — Ягод мало. Животные к тебе не подойдут, и на них трудно охотиться. Леса нет, все далеко просматривается. Зверюги, как человека увидят, слиняют моментально. Разве что птицу какую… зазевавшуюся.
— В общем, хавчик с обеда надо поберечь, — подытожил Мезенцев. — Хлеб на вес золота. А куда двигать надо? В какую сторону, чтоб на дорогу или к железке выйти?
— На юг, точнее на юго-запад, — чуть подумав, ответил Салидзе. — Там железка до Питера.
— Далеко?
— Ну ты спросил! — фыркнул Жора. — Что я, знаю, в какую точку побережья нас сбросили?! Если очень далеко в сторону, в северо-восточную часть полуострова, то, может, сотни две-три километров пройти надо. Может, и больше…
Косой присвистнул. Зэки переглянулись.
— Нда, трудно! — покачал головой Леха-Гестапо. — Без хавчика и теплой одежды, да по сопкам. То не по лесу, не по дорогам… Слушай, а в другую сторону чего? Может, туда ближе?
— В другую сторону — ничего, — пожал плечами Салидзе. — На север — Баренцево море, до полюса. На восток — Белое, куда ни ткнись. Оно еще холоднее. Выйдешь к нему — а дальше? Проплывешь два десятка километров? Нет? Ну вот. Там не переплывешь, не уедешь. Полуостров же…
— Значит, на юго-запад, — Мезенцев прикрыл глаза. Помолчал, прикидывая. Затем приказал: — Хром, Косой, Шныра! Ищите дыры в стенах, будем наблюдать за охраной. Сколько людей нас «пасет», когда меняются. Потом надо рассмотреть повнимательнее, в какую сторону колючки меньше. Где до скал ближе. Как-никак, укрытие от снайперов.
— Колючки меньше в сторону «женского» лагеря, — пошутил Клоков, все еще пытаясь напомнить коллегам про пленниц.
— Ты туда и побежишь! — отрезал Мезенцев. — Я тебе обеспечу, рыжий!
Дима покраснел и не ответил. Он не мог спорить с зэком, но не понимал, почему молчат Лишнев и Доценко. Или это не они обхаживали Любаню с Зинкой?
— Ребята… — вдруг смущенно пробормотал Сашка Гарин. — Я это… в туалет хочу. Как быть? Наружу выходит нельзя. Что мне делать?
Зэки вновь заржали.
— Вон, Клоков, пить хочет, — издевательски заявил Пинцет. — Не дайте друг другу помереть.
Зэки стали ржать еще громче. Гарин покраснел вслед за Димой. Жалобно посмотрел на Леху- Гестапо.
— В угол отойди, придурок! — рыкнул Мезенцев. — В угол! Там отлей! Все! Лежим, копим силы. Наблюдатели меняются по моей команде.
Андрей Николаевич Куроводов страшно злился. Он уже третий час не мог спокойно поговорить с меданалитиками из группы Смердина. Как только Андрей Николаевич вызывал подполковника, соединялся с абонентом, чтобы выслушать доклад, — у членов правительственной комиссии обязательно находились срочные вопросы.
Вот и сейчас, едва только Куроводов отошел в сторону от группы экспертов, принялся листать на телефоне адресную книгу — тут же его начали искать. Опять требовалось решить проблему с внеплановым рейсом вертолета! На этот раз несколько депутатов, удовлетворивших свое любопытство, покрасовавшихся на берегу Баренцева моря перед телекамерами, вдруг заспешили обратно в Москву.
— Чертов Лиинахамари! — пробурчал Куроводов.
Вздохнув, он дал отбой. Дураку ясно, что депутаты здесь, на месте катастрофы, ничего путного не делают. Только рейтинг себе набивают, потрясая кулаками перед объективами. За два с половиной дня
