время как вы живете в нищете, генералы Саддама настолько растолстели, что он вынужден штрафовать их за несоответствие боевой форме».
Просматривая листовки, я также обменялся парой слов с аналитиком по имени Дейв. Он был в гражданском. Дружелюбный мужчина средних лет. То, что он говорил мне, на тот момент не казалось очень уж важным, поэтому я просто кивал и улыбался. Затем меня спровадили из конференц-зала, и я очутился в дубовом кабинете, где высокий симпатичный офицер в полевой униформе потряс мне руку и сказал: «Приветствую. Меня зовут полковник Джек Эн…»
Тут он залился румянцем.
— «Эн»! — рассмеялся он. — Мое среднее имя! Джек Эн Самм. Я командующий 4-й группой ПСИОП ВДВ, Форт-Брэгг, Северная Каролина.
— А это правда, что вы командуете всеми военно-психологическими операциями? — спросил я.
Он по-прежнему горячо тряс мою руку.
— Я отвечаю за работу единственной на данный момент боевой ПСИОП-группы армии США, — ответил он. — Наша задача состоит в том, чтобы убедить противника принять американские политические взгляды и тем самым сделать поле сражения менее опасным местом за счет применения мультимедийной технологии.
— Полковник Самм, — сказал я, — вы не могли бы прокомментировать прослушивание «Барни» и «Улицы Сезам» внутри карго-контейнеров в Аль-Кайме?
Полковник Самм и глазом не моргнул.
— Я работал при Объединенном комитете начальников штабов и лишь 17 июля был назначен на должность командира 4-й группы ПСИОП, в связи с чем у меня не было возможности направиться в Ирак и лично выяснить, на каком уровне мы там действуем. — Он сделал очень короткую паузу, чтобы перевести дыхание, после чего продолжил: — В частности, мы выполняем кадровые и технические запросы. Когда возникает необходимость — кризисная необходимость, — нам поручают направить своих ПСИОПеров для оказания соответствующей поддержки. Если же военно-психологическая обстановка диктует развертывание тех или иных технических средств…
Слова полковника Самма, выстреливаемые с пулеметной скоростью, водили хоровод вокруг моей головы. Я улыбался и тупо кивал.
— …мы всегда оказываем поддержку командиру соответствующего подразделения. Старший командный состав, оперативно-тактический состав, командующие военными округами и так далее никогда не являются ПСИОП-офицерами. Мы всегда функционируем в качестве вспомогательных сил. Таким образом, всякий раз, когда мы усиливаем ПСИОП-подразделением ту или иную часть, у ее командира появляется возможность развернуть при необходимости широковещательную акустическую систему…
Я продолжал кивать. Создавалось впечатление, будто полковник Самм что-то хочет мне сказать, но лишь таким образом, чтобы я ничего не понял. «Возможно, — рассеянно подумал я, поглядывая за окно его кабинета в тщетной надежде увидеть каких-нибудь раненых коз, — он сейчас применяет ко мне что-то из своего ПСИОП-арсенала».
— …а если речь идет о боевых частях, то я бы хотел видеть развертывание ПСИОП-средств непосредственно для оказания поддержки выполняемой задаче в противоположность какому-либо иному применению, о котором вы упоминали в начале нашего разговора.
Затем полковник Сумм кашлянул, вновь потряс мне руку, поблагодарил за проявленный интерес и в сей же миг спровадил меня из своего кабинета.
8. Хищник
Пит Бруссо, преподающий рукопашный бой морпехам на базе Кемп-Пендльтон в Сан-Диего, прочел «Полевой устав Первого Земного батальона» Джима Чаннона «от корки до корки». Не далее как за неделю до нашей с ним встречи в марте 2004 года он провел за телефоном массу времени, обсуждая с Джимом пути возможного применения принципов ПЗБ в сегодняшнем Ираке. Пит сказал мне, что «прямо сейчас» в Ираке работают «несколько моих оперативников».
Мы ехали по территории базы Кемп-Пендльтон, сидя в его личном «Хаммере-Н1» стоимостью 167 тысяч долларов. На номерном знаке было написано:
— Я ЕЕ САМ СОЧИНИЛ! — проорал Пит.
— ЧЕГО? — не остался я в долгу.
Пит уменьшил громкость.
— Я говорю, музыку эту сам сочинил, — повторил он.
— Любопытная, — отозвался я.
— А хотите, я вам скажу,
Для морпехов местной военной базы Пит выполняет ту же работу, которой занимался Гай Савелли для спецназа в Форт-Брэгге. Он преподает им рукопашный бой с ПЗБ-элементами. Но в отличие от Гая Пит — фронтовик. Он десять месяцев воевал в Камбодже. Боевой опыт Бруссо заставляет его пренебрежительно фыркать при упоминании «козлочетных» способностей Савелли. На поле боя никакие козлы или козы на тебя набрасываться не будут. Возможно, этот талант Гая уникален, но он ничем не полезнее фокусов, показываемых на вечеринке.
Затем Пит вновь вывернул громкость до отказа и сообщил мне важный секрет, который я не понял, потому что ничего не услышал. Пришлось ему заглушить свою музыку и рассказать секрет заново. Вот он: они с Гаем Савелли соперники. После 11 сентября военное командование стало всерьез рассматривать перспективу введения обязательной программы рукопашной подготовки. Два сэнсэя — Пит и Гай, то бишь — принялись отбивать друг у друга контракт. Пит мне сказал, что вообще-то конкуренции нет и быть не может. С какой стати военные захотят иметь дело с
Словом, Пит — прагматик. Он почитатель ПЗБ, но при этом взял на себя труд адаптировать идеи Чаннона к практическому применению морской пехотой на поле боя.
Я попросил Пита дать мне пример такого практического применения.
— Да ради Бога, — сказал он. — Допустим, перед тобой маячит группа местных повстанцев. А ты совсем один. И тебе надо отговорить их от нападения. Что будешь делать?
Я признался Питу, что не знаю.
Пит сказал, что ответ лежит в психологической плоскости — а если конкретнее, то в использовании «визуальной эстетики для внушения противнику сдерживающего стимула».
— А можно поподробнее? — спросил я.
— О’кей, — сказал Пит. — Хватаешь одного, выковыриваешь ему глазик и чикаешь по сонной артерии. Кровь оттуда хлещет фонтаном — серьезно говорю:
— Ясно, — кивнул я.
— А еще можно поработать с легкими, — продолжал Пит. — Вспарываешь ему грудную клетку. Он сразу начинает шипеть, хлюпать, пускать оттуда пену. Или можно полоснуть по лицу. А вот, кстати, еще приемчик. Штык-ножом поддеваешь ему ключицу — и пластом снимаешь мышцы с боковой части шеи. Или
