— Охотно, — ответил человек, расположившийся чуть поодаль. — По крайней мере ненадолго.
Исаака вдруг заинтересовал этот незнакомец, и лекарь повернулся к нему.
— Что заставило вас пуститься в путь в столь жаркий день? — спросил он.
— Я гонец, сеньор. Я зарабатываю этим себе на жизнь.
— Честный способ, хотя весьма нелегкий, я бы сказал, — заметил лекарь.
— Вы совершенно правы, сеньор. А сейчас, когда моя лошадь немного отдохнула, мне нужно снова отправляться в путь. К сожалению, мне не платят за возможность обзавестись в пути приятным знакомством.
— Далеко вы едете? — спросил Исаак.
— В Таррагону, — ответил гонец, принимая стакан вина с водой, предложенный Андреу.
— Прибудете сегодня? — спросил Исаак.
— Нет, сеньор. Сегодня вечером я надеюсь остановиться на ночлег в деревне рядом с Мартореллем, у меня там родня. Конечно, для одного дня это немного, зато прошлая неделя выдалась нелегкой как для меня, так и для моей лошади.
— Вы едете из Барселоны?
— Да, — ответил гонец. — Пришлось отправиться сразу же, у нас было меньше дня на отдых. — Он отдал стакан и встал. — Пора ехать. Доброго пути вам, сеньоры. И спасибо. — Незнакомец свистнул своей лошади, и та покорно подбежала к своему хозяину. Он поклонился своим новым знакомым, вскочил в седло и поехал прочь.
— Болтливый парень, — сказал Андреу.
— Только потому, что я был согласен слушать его, — невозмутимо заметил Исаак.
— Но зачем вам это? — озадаченно спросил Фелип.
— Я хотел убедиться, что это тот же самый человек, которого я слышал вчера в епископском саду. Хотя человек, который его нанял, интересует меня намного больше.
— А почему? — спросил Андреу, подавив зевок.
— Этот человек, похоже, честный и здравомыслящий малый, но тому, кто его нанял, чтобы передать устное послание в Таррагону, доверять нельзя. Он должен был пойти в таверну на улице Писцов. За это нашему посыльному заплатили слишком много, вес кошелька был несопоставим со сложностью задачи.
— Но как вы можете судить о весе кошелька? — удивился Фелип.
— Любой может научиться оценивать это по звуку. Из-за тяжести монет звук получился очень глухим. Кроме того, двое мужчин, которые должны получить сообщение, заплатят ему столько же. И все это за сообщение, в котором нет ничего важного.
— Какое? — спросил Андреу, переводя удивленный взгляд на своего товарища.
— Миро и Бенвенист должны были подготовиться к возвращению их молодого хозяина.
— Действительно, это не слишком важное сообщение для такой большой оплаты, — сказал Андреу. — И поэтому вы решили, что тому человеку нельзя доверять?
— Конечно нет, — ответил Исаак. — На этом основании можно только предположить, что он крайне глупо тратит свои деньги. Тот молодой человек наполнил сад епископа злом, — глубокомысленно добавил он. — Но сомневаюсь, что мы когда-либо узнаем, почему он заплатил так много за то, чтобы гонец передал его слова.
— Наполнил сад злом? — поразился Андреу. — Но откуда вам знать?
Исаак беспомощно воздел руки и улыбнулся.
— Интересно, а гонец что-нибудь об этом знает? — спросил Фелип.
— Думаю, нет, — ответил Исаак. — Ему платят не за любопытство.
О муле позаботились, и только путники снова отправились в путь, как их снова остановил громкий крик. Шестеро всадников галопом выскочили из-за резкого поворота, чуть не проскочив мимо, настигая тех, кто двигался в хвосте свиты епископа.
— Посмотрите, кто там едет за нами, — сказал Беренгер Франсесу Монтерранесу, указывая на господина в дорогом одеянии, сидящего на лошади, уздечка которой была так богато украшена серебром, что сверкала в лучах солнца. Он ехал в окружении пяти слуг.
— Это тот болван из деревни, что обедал вместе с нами во дворце, — сказал Монтерранес. — Кто- нибудь пострадал?
— Полагаю, нет, — ответил Бернат. — По крайней мере не по их вине.
— Интересно, как долго нам придется терпеть его общество?
— Полагаю, нам удастся избежать этой участи, — пробормотал епископ.
Дон Гонсалво де Марка, подняв тучу пыли, обогнул следующую группу путников и, приблизившись к крытой повозке, резко остановился, уставившись на Жилберта, который спокойно лежал с закрытыми глазами. Он покачал головой.
— Бедняга, — сказал дон Гонсалво. — Добрый день, ваше преосвященство.
— Добрый день, дон Гонсалво, — сказал Беренгер. — Мы не ожидали встретиться с вами по дороге. Поистине счастливая случайность.
— Да, ваше преосвященство, — сказал землевладелец, сияя очевидным удовольствием. — Надеюсь, что ваша поездка проходит достаточно приятно.
— Никаких происшествий, — ответил Беренгер, — до вашего появления, конечно.
— Хорошие поездки и проходят без происшествий, не так ли? — Он немного понизил голос: — Вижу, что несчастный, которого вы подобрали по дороге из Жироны, все еще с вами. Вы, видимо, везете его останки семье, — сказал он с волнением в голосе.
— О, нет — сказал Беренгер. — Он все еще жив. На самом деле он ехал верхом рядом со мной через всю долину. К сожалению, это исчерпало его силы, и наш лекарь настоял на том, чтобы он отдохнул.
— Он ехал верхом? Тогда он совсем не так плох, — сказал дон Гонсалво со странным выражением лица. — Отлично.
— Но в подобных случаях мы, как правило, в руках Господа, — сказал Беренгер. — Вы согласны со мной?
И после этого загадочного замечания Беренгер авторитетно кивнул головой. Гонсалво поспешно развернулся и пришпорил лошадь.
Дорога то поднималась вверх, то шла под уклон, извиваясь бесконечной лентой через непроходимые леса, поворачивая то на север, то на запад.
— Но Таррагона находится к югу от нас, — пожаловался поваренок. — Мы неправильно идем. Солнце светит в спину. Мы заблудились.
— Не ной, — сказал помощник повара, — мы не заблудились.
— Что, любишь переплывать реки и лазать по горам? — сказал старший повар. — Остальным больше нравится идти по дороге и переходить реки по мостам.
— Да, господин, — испуганно пробормотал поваренок, по-прежнему убежденный, что они сбились с пути.
Когда они приблизились к Сабаделю, некоторые путники уже поменяли свое привычное место в процессии. Франсес Монтерранес сжалился над священником из женского монастыря и, поехал рядом с ним, терпеливо выслушивая его жалобы на монахинь. Ракель ехала вместе с матерью рядом с крытой повозкой, где лежал раненый, а Бернат вел мула лекаря. Епископ, секретарь и лекарь коротали время в беседе.
В Сабаделе они снова оказались на дороге из Жироны.
— Столько дней шли пешком, — пожаловалась Наоми своей хозяйке, — и снова вернулись туда, где должны были быть уже давным-давно. И чего только епископу понадобилось сворачивать.
Затем она вспомнила, где они подобрали раненого, и устыдилась, поскольку ей-то не пришлось топтать ноги.
— Ты почти и не шла пешком, Наоми — заметила Юдифь. — Надеюсь, ноги у тебя не затекли?
Те, кто шли пешком, сошлись во мнении, что, дойдя до города, они остановятся и отдохнут, плотно поедят, от души выпьют и позже — много позже — пойдут дальше. Они вошли в город и теперь шли мимо таверн и гостиниц, слыша веселый смех и разговоры более удачливых путников, но им пришлось миновать их и двигаться дальше. Вид у Беренгера был серьезный и непреклонный: им больше нельзя было терять
