случается, когда на тебя насылают сильное злое заклятие… разделалось оно с твоими папой с мамой, даже с домом вашим… но на тебя не подействовало, и поэтому ты знаменит, Гарри. Никто не выживал, если он решался на убийство. Никто, кроме тебя. Он убил много сильных волшебников — МакКиннонов, Боунсов, Прюэттов… а ты был всего лишь ребёнком, но выжил.
Что-то болезненное происходило в голове Гарри. Когда Хагрид закончил рассказ, он снова ясно, как никогда, увидел вспышку ослепительного зелёного света… и впервые в жизни вспомнил ещё кое-что: высокий, холодный, жестокий смех.
Хагрид смотрел на него с грустью.
— Я вынес тебя из развалин дома по приказу Дамблдора и привёз к ним…
— Полнейшая ерунда, — сказал Дядя Вернон.
Гарри подпрыгнул — он почти забыл о присутствии Дёрсли. К дяде Вернону, похоже, вернулась былая храбрость. Он свирепо глядел на Хагрида, сжав кулаки.
— А теперь слушай меня, парень, — прорычал он. — Допустим, у тебя всё же есть некоторые странности, от которых, вполне возможно, помогла бы излечиться хорошая порка. А что до всей этой истории с твоими родителями… что ж, они действительно были с приветом, я этого не отрицаю, и, по- моему, без них мир стал гораздо лучше. За что боролись, на то и напоролись. Повелись с этими колдующими типами, и случилось то, чего и следовало ожидать. Я всегда знал, что они плохо кончат…
Но в этот момент Хагрид подскочил с дивана, вытащил из кармана потрёпанный розовый зонтик и, наставив его на дядю Вернона, как меч, произнёс:
— Предупреждаю тебя, Дёрсли… Предупреждаю: скажи только слово…
Перед опасностью быть насаженным бородатым великаном на остриё зонта, бравада дяди Вернона снова улетучилась. Он вжался в стену и затих.
— Так-то лучше, — тяжело дыша, сказал Хагрид и сел обратно на диван, который на сей раз прогнулся до самого пола.
А у Гарри, между тем, оставались незаданные вопросы. Сотни вопросов.
— Но что случилось с Вол… ой, простите, с Сами-Знаете-Кем?
— Хороший вопрос, Гарри. Исчез. Испарился. В ту же самую ночь, когда пытался тебя убить, из-за чего ты стал ещё более знаменитым. Понимаешь, в этом-то и есть самая большая загадка. Он становился всё более и более могущественным… Но куда делся?
Кто-то говорит, что он умер. По-моему, так чушь собачья. Сомневаюсь, что в нём осталось что-нибудь человеческое, чтобы умереть. Некоторые говорят, что он всё ещё жив и ждёт своего часа, но я в это не верю. Те, кто были с ним, переметнулись на нашу сторону. Некоторые из них словно вышли из транса. Не думаю, что они смогли бы это сделать, если бы он собирался вернуться.
Большинство из нас полагает, что он где-то рядом, просто потерял всю свою силу и стал слишком слабым, чтобы продолжать борьбу. Всё-таки что-то в тебе остановило его, Гарри. Той ночью случилось нечто, чего он не ожидал. Не знаю, что именно, никто не знает, но что-то в тебе остановило его, это точно.
Хагрид посмотрел на Гарри, его глаза лучились теплотой и уважением, но вместо чувства радости и гордости Гарри овладела уверенность в том, что это была какая-то ужасная ошибка. Волшебник? Он? Как такое возможно? Всю свою жизнь он терпел затрещины Дадли и издевательства тёти Петунии и дяди Вернона. Если он действительно был волшебником, почему тогда они не превращались в бородавчатых жаб каждый раз, когда пытались запереть его в чулане? Если он когда-то победил сильнейшего волшебника в мире, почему Дадли всегда пинал его, как футбольный мяч?
— Хагрид, — сказал он тихо, — Вы, скорее всего, ошибаетесь. Я не уверен, что могу быть волшебником.
К его удивлению Хагрид хихикнул.
— Не волшебник, говоришь? А с тобой никогда не случалось ничего странного, когда ты был напуган или рассержен?
Гарри посмотрел на огонь. А ведь если подумать… все странности, приводившие в бешенство дядю и тётю, происходили тогда, когда он, Гарри, был расстроен или зол… Когда его преследовала шайка Дадли, он каким-то образом удрал от них… Боясь появиться в школе с дурацкой причёской, он заставил волосы отрасти… А когда Дадли ударил его в последний раз, разве он не отомстил за это, хоть и не осознавал, что делает? Разве не он напустил на него боа-констриктора?
Улыбнувшись, Гарри снова взглянул на Хагрида и увидел, что тот прямо засветился от радости.
— Вот видишь? — сказал Хагрид. — Гарри Поттер-неволшебник… вот погоди, ты будешь знаменитостью в Хогвартсе.
Но дядя Вернон не собирался сдаваться без борьбы.
— Разве я не ясно сказал, что он никуда не поедет? — прошипел он. — Он отправится в Стоунволл Хай и ещё спасибо за это скажет. Я прочитал те письма, в них говорится, что ему понадобится всякая ерунда вроде… книг заклинаний, волшебных палочек и…
— Если он захочет, то даже такой великий маггл, как ты, не сможет его остановить, — прорычал Хагрид. — Запретить сыну Лили и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе! Да ты псих. Он записан туда с тех пор, как родился. Он будет учиться в самой прекрасной школе чародейства и волшебства в мире. Семь лет — и он сам себя не узнает. Там он будет учиться с ребятами своего круга, и у него будет самый великий директор школы Хогвартс, сам Альбус Дамб…
— Я НЕ СТАНУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО НЕНОРМАЛЬНЫЙ СТАРЫЙ ИДИОТ УЧИЛ МАЛЬЧИШКУ ВОЛШЕБНЫМ ФОКУСАМ! — завопил дядя Вернон.
Но теперь он зашёл слишком далеко. Хагрид схватил зонтик и замахнулся им:
— НИКОГДА… — прогремел он, — НЕ ОСКОРБЛЯЙ… АЛЬБУСА… ДАМБЛДОРА… В МОЁМ… ПРИСУТСТВИИ!
