Прежде чем он смог что-то сказать или подумать о чём-нибудь ещё, дверь спальни распахнулась, и внутрь влетели Фред и Джордж Уизли. Гарри быстро запихнул Плащ подальше. Пока что ему не хотелось кому-то его показывать.
— Счастливого Рождества!
— Эй, посмотри — Гарри тоже получил свитер Уизли!
Фред и Джордж были одеты в синие свитеры, один с большой желтой F, а другой с буквой G.
— Хотя у Гарри получше, чем у нас, — сказал Фред, показывая свитер Гарри. — Она явно больше старается, если ты не член семьи.
— Почему ты не одеваешь свой, Рон? — требовательно спросил Джордж. — Давай, надевай, они красивые и тёплые.
— Терпеть не могу коричневый, — натягивая свитер через голову, без энтузиазма в голосе простонал Рон.
— На твоем нет буквы, — заметил Джордж. — Видимо, она думает, что ты своё имя не забудешь. Но мы-то не придурки — мы знаем, что нас зовут Дред и Фордж.
— Что за шум?
Перси Уизли показался из-за двери, неодобрительно всех оглядывая. Он явно наполовину завершил разворачивание своих подарков, — через его руку также был переброшен мешковатый свитер, которым тут же завладел Фред.
— 'П' значит Префект! Надевай, Перси, давай, мы все уже надели наши, даже у Гарри есть.
— Я… не… хочу! — неразборчиво проговорил Перси, пока близнецы силой надевали на него свитер через голову, сбив его очки набок.
— И ещё сегодня ты не будешь сидеть с Префектами, — сказал Джордж. — Рождество — это время для семьи.
Они вывели Перси из комнаты, подталкивая в спину, так как руки у того были прижаты свитером по швам.
Такого рождественского обеда у Гарри в жизни не было никогда. Сотня жирных запечённых индеек; горы жареного и варёного картофеля; блюда, наполненные сосисками; супницы с зелёным горошком в масле; серебряные соусники с обильной густой подливкой и клюквенным соусом, — и уйма волшебных хлопушек, лежащих на столах через каждые несколько футов. Эти фантастические хлопушки ничем не напоминали те никудышные маггловские, которые обычно покупали Дёрсли, с маленькими пластиковыми игрушками и тонкими бумажными шапочками внутри. Гарри дёрнул волшебную хлопушку вместе с Фредом, и она не просто шумно разорвалась, — она взорвалась с грохотом пушечного выстрела и заволокла их всех облаком синего дыма, а изнутри вылетели контр-адмиральская двууголка и несколько живых белых мышей. За Главным Столом Дамблдор сменил свой чародейский колпак на цветастый капор, и весело смеялся шутке, которую ему только что зачитал профессор Флитвик.
За индейкой последовал пылающий рождественский пудинг. Перси едва не сломал зубы о серебрянный сикль, спрятанный в его куске. Гарри наблюдал, как лицо Хагрида становится все краснее и краснее, по мере того, как он требовал ещё вина, и в конце концов он поцеловал в щёку профессора МакГонагалл, которая, к изумлению Гарри, захихикала и залилась румянцем, а её высокая шляпа съехала набок.
Когда Гарри, наконец, вышел из-за стола, он был нагружен уймой вещей из хлопушек, включая пачку невзрываемых, светящихся воздушных шариков, набор «Вырасти Бородавки Сам», и собственный новый набор фигурок для магических шахмат. Белые мыши куда-то делись, и у Гарри было неприятное ощущение, что их судьба закончилась в качестве рождественского ужина Миссис Норрис.
Вместе с Уизли Гарри весело провел послеобеденное время в неистовом сражении снежками во дворе школы. После этого, замёрзшие, мокрые и едва переводя дух, они вернулись к очагу в гриффиндорской гостиной, где Гарри опробовал свой новый шахматный набор, великолепно проиграв Рону. Он подозревал, что не проиграл бы с таким разгромом, если бы Перси не пытался так много ему помогать.
Перекусив сэндвичами с индейкой, лепёшками, сочными бисквитами и рождественским пирогом, все почувствовали себя наевшимися и слишком сонными, чтобы что-нибудь ещё делать до сна, кроме как сидеть и смотреть, как Перси гоняется за Фредом и Джорджем по всей Гриффиндорской башне, чтобы отобрать свой похищенный значок Префекта.
В тот день Гарри провёл лучшее Рождество в своей жизни. И всё же была одна мысль, которая весь день напоминала о себе, находясь где-то глубоко в его сознании. Лишь забравшись в постель, он наконец- то смог подумать и об этом: о Плаще-Невидимке и о том, кто мог бы его послать.
Рон, объевшийся индейки и пирога и не тревожимый ничем загадочным, заснул практически сразу же, как задернул полог своей кровати. Гарри наклонился через край своей собственной и вытащил из-под неё Плащ.
Его отцу… он принадлежал его отцу. Он позволил материи растечься по своим рукам, она была мягче шелка, лёгкая, как воздух. В письме говорилось — используй его с умом.
И сейчас он должен попробовать. Он слез с кровати и закутался в Плащ. Посмотрев на свои ноги, он увидел лишь лунный свет и тени. Ощущение было очень странным.
Используй его с умом.
Внезапно Гарри ощутил бодрость. Весь Хогвартс был открыт для него с этим Плащом. Волнение охватило его, пока он стоял посреди темноты и молчания. В нём он мог пойти куда угодно, и Филч никогда бы не узнал.
Рон что-то забормотал во сне. Должен ли Гарри разбудить его? Что-то остановило его… Это был Плащ его отца… и он почувствовал, что в этот раз — в первый раз, — он хотел воспользоваться им один.
Он вышел из спальни, спустился по лестнице, прошёл по гостиной и пролез через дыру с портретом.
— Кто здесь? — завизжала Толстая Дама. Гарри ничего не сказал. Он быстро пошел дальше по
