Тридцать пять метров. Возрастающее давление постепенно сжимает тело, чувствуется каждая складка шерстяного нательного белья и гидрокомбинезона.
Наконец лучи нащупывают «купол» центральной, самой объемной сферы.
Наша задача в первом погружении относительно проста: необходимо тщательно проверить придонное пространство вокруг лаборатории, заглянуть в шлюзовой модуль, возвратиться на поверхность и доложить о результатах. А дальше пусть думает наш стратег-полководец в звании генерал-лейтенанта.
Изучив подводное сооружение с некоторой высоты, мы опускаемся до дна неподалеку от шлюза.
– Ротонда, я – Скат!
– Скат, Ротонда на связи, – тотчас отзывается Георгий.
– Мы на месте. Приступаем.
– Понял. До связи…
– Идите вокруг станции слева, – показываю Жуку. – А мы двинемся навстречу справа.
Пара Михаила, обшаривая желтым светом дно, исчезает за сферической конструкцией. Уходим по своему маршруту и мы…
* * *
Пять сфер лаборатории занимают приличную площадь. Но мы не торопимся: дыхательной смеси достаточно, а осмотреть дно нужно как следует.
Из-за низких температур работать тяжеловато. Байкал, конечно, не Белое море, но и до Красного в температурном плане ему далековато. Пока шевелишь конечностями, ищешь следы пребывания чужих пловцов – холода не ощущаешь. А стоит замедлить движение или остановиться – тотчас включается мышечная дрожь.
Проходим по периметру ровно полпути. Встречаемся с парой Жука. Спрашиваю:
– Что-нибудь есть?
– Пусто, – отвечает Михаил.
– И у нас ничего…
Решаем осмотреть дно непосредственно под лабораторией. На это уходит минут пятнадцать – передвижение затрудняет густая паутина из стальных балок и стоек.
И снова безрезультатно, не считая четких отпечатков в иле от переносных контейнеров под открытым люком шлюзового модуля. Понятно, что контейнеры ставили на грунт «курьеры», но вопрос: когда? В тот злополучный день или неделей раньше?…
Перед проверкой шлюза даю команду отойти от лаборатории и прочесать дно на расстоянии тридцати-сорока метров – как хотел Горчаков. Это мы делаем все вместе, не разделяясь на пары…
– Скат, я Ротонда! – напоминает о себе Устюжанин.
– Ротонда, я – Скат! Внешний осмотр закончен. Сейчас заглянем в шлюз и приступим к подъему.
– Первый интересуется результатом.
Первый – это наш шеф. Так мы его называем, общаясь посредством беспроводной или телефонной связи.
– Передай: тут чисто, как на обратной стороне Луны.
– Понял вас. Ждем…
Под сферами подводной станции издалека видны два желтых пятна. Это свет, пробивающийся сквозь люки шлюзового и рабочего модулей.
Направляемся к первому пятну. Пара Жука занимается внешним наблюдением, моя пара сосредоточенно изучает круглое отверстие…
Когда до цели остается метра три, происходит нечто неожиданное. По ушам бьют резкие щелчки, характерные для выстрелов из подводного оружия.
– Внимание всем, «сирена»! – кричит Фурцев, выронив свой фонарь.
В боевом уставе отряда специального назначения «Фрегат-22» команда «сирена» объявляет боевую готовность ?1. Другими словами, она равносильна сигналу тревоги в сухопутных частях вооруженных сил. «Сирена» объявляется командиром спуска или любым бойцом группы, первым обнаружившим поблизости представителей подводных сил противника.
– Скат, я – Ротонда! Что случилось?
– Я – Скат! Кто-то ведет огонь. Все ко мне!
Под водой бесполезно полагаться на слух – направление на источник из-за большой плотности среды определить практически невозможно. Но судя по мощности звука – стреляют рядом. Под водой нужно максимально использовать зрение. В данном случае – искать характерные росчерки от стремительного движения длинных стреловидных пуль.
Двигаюсь, верчусь-кручусь. И нахожу их. Отчетливо вижу, как они появляются из темноты – от места сочленения двух сфер: центральной и шлюзовой.
Первую заметить не успел, но, по-моему, вреда она не причинила. Вторая тонкой молнией преодолевает несколько метров и проходит рядом с моим плечом. Третья пробивает резину правой ласты. Четвертая касается тела напарника.
Черт! Мне хорошо известно, чем чреваты эти касания. Кажется, будто длинная стреловидная пуля на излете и не опасна. Она потеряла энергию, взрезает воду по инерции и вот-вот остановится. Но это не так. Стоит ей коснуться гидрокостюма, как ты чувствуешь пронзающую тело боль. Чувствуешь, как из поврежденной плоти толчками уходит кровь, а вместе с ней и последние силы.
– Я – Скат! Чужой сидит между двумя сферами, между центральной и шлюзовой, – предупреждаю ребят. – Как поняли?
– Поняли, Скат! Подходим…
Жду следующего выстрела, а вместо него сверху стремительно приближается тень. Пытаюсь осветить непрошеного гостя фонарем, но луч натыкается на Фурцева. Игорь крутится угрем и что-то мычит, я спешу к нему на помощь, припоминая, сколько прозвучало выстрелов: четыре или пять? Это принципиально. Наш «СПП-1» имеет четыре ствола, а немецкий «Хеклер и Кох» – пять.
Я рядом.
Напавший одет в гидрокостюм, на спине акваланг; его пистолет молчит, зато в правой руке поблескивает длинным лезвием нож.
Пару раз порываюсь нажать на спусковой крючок, но понимаю, что стрелять нельзя – можно ненароком продырявить своих. Ведь рядом с чужим Игорь, где-то на подходе пара Миши Жука. А сверху на всех парах погружается дежурная пара.
«Что ж, ладно, – отбрасываю тяжелую панель, перекладываю автомат в левую руку, а правой тяну нож, – поговорим на другом языке…»
Захожу с противоположной от Игоря стороны, сближаюсь. Нас двое против одного. К тому же наших навыков подводного рукопашного боя хватит на десятерых.
Однако что-то не ладится. Как в плохом оркестре: фаготы еще в рот не взяли, а тромбоны уже закончили. Вместо того чтобы отвлекать чужого или атаковать самому, Фурцев кружит на одном месте. Похоже, он серьезно ранен. А это означает, что придется действовать одному.
Чужой атакует коротким колющим ударом в среднюю часть корпуса. Классика. Прямо как по учебнику. Выполнив «юлу», ухожу с линии атаки. Иду вперед, отвожу вооруженную руку в сторону и занимаю хорошую контратакующую позицию. Контратака выходит на загляденье. После разворота мои руки оказываются ниже противника, а клинок смотрит вверх. Мне остается неуловимо-быстро нанести удар в нижнюю боковую часть корпуса и блокировать ответ. Лезвие ножа входит в тело примерно на две трети. Входит легко – как в топленое масло.
Готов. Отнырялся. Или я тороплюсь с похоронами? Его рука с ножом продолжает выплясывать в опасной близости, вынуждая меня ставить один блок за другим.
До чего живучий попался! Или не чувствует боли?…
Помогает оклемавшийся Игорь, сблизившись с чужим и резким движением сдернув с него маску.
Этого достаточно, чтобы тот на секунду замешкался.
Вгоняю нож через шею в череп. Правой рукой вгоняю, а левой еще и помогаю, надавив на рукоятку. Всё. Теперь точно всё.
* * *
