отправилась побродить по городу. Улицы показались ей размашистыми и пустынными. И хозяйничали на них не люди и машины, а кочующие песчаные островки. При дуновении ветра песчинки поднимались в воздух и, искрясь на солнце, перекочевывали на новое место. Нине показалось, что вряд ли когда-нибудь обживут эти полудикие улицы люди: уж слишком мало их в Небит-Даге. И она была удивлена, когда вечером увидела на магистральной улице сотни рабочих парией, приехавших с Вышки. Они запрудили оба тротуара и асфальтовую дорогу. Они шли со стороны вокзала, с прибывшего поезда. До их появления Нина не могла отыскать ни магазинов, ни столовой. Но едва выплеснулись с перрона в город толпы рабочих, как сразу стало все видно: вон столовая… пивная… ресторан, лимонадный киоск… И сама по себе отступила мысль о полудикости этих мест. Стало ясно, что Небит-Даг в недалеком будущем, наверняка, станет Меккой туркменских нефтяников. Три часа назад, осматривая Танины комнаты, Нина, хоть и хвалила молодую хозяйку за уют, но про себя думала: «Непонятно — зачем ей комфорт? Неужели она собирается жить здесь годы! Да здесь с тоски умереть можно!» Но сейчас и эта мысль Нины была опровергнута. Конечно же, есть полный смысл людям селиться здесь навсегда.
Настоящие хозяева города, прибывшие с буровых и нефтепромыслов, заполнили улицы и дома бодрыми голосами — восклицаниями, смехом, песнями и перебранкой. Надвигались сумерки. И вот уже в клубе нефтяников заиграл духовой оркестр, а из окон домов полилась музыка патефонов. Нина вернулась домой к Тане и тут встретилась с Юрой Каюмовым. Он, в расстегнутой рубашке, с засученными рукавами, встретил актрису на пороге, поцеловал ей руку.
— О, Юрец, да ты совсем стал кавалером! — Нина оглядела его со всех сторон. — Я привыкла тебя видеть маленьким, но кажется пора и мне относиться к тебе, как к взрослому. Как прикажешь тебя величать? По имени и отчеству?
— Ну, что вы, Нина Михайловна! Зовите, как всегда, я не обижусь. Давно виделись с моими? Как они там? Матери я недавно отправил письмо. Она ничего вам не говорила?
— Ну как же — говорила. — Нина открыла сумку и вынула старую, в темно-зеленом переплете книгу. Положив ее на край стола, занятая разговором, сразу о ней забыла. — Мама твоя говорила мне, что ты ее приглашаешь к себе в гости. Но у нее столько сейчас всяких дел в Наркомздраве — ты даже не представляешь. Конечно, она попытается выбраться на день — другой, но лучше будет, если приедешь ты сам.
— Самого мало. — Юра улыбнулся и посмотрел на Таню — она, слушая разговор, рассеянно перелистывала темно-зеленую книгу.
— Ну, Юрец, ты говоришь какими-то загадками! — Нина игриво ощупала его синими большими глазами: — Что значит «самого мало»? если мало самого, пригласи с собой Танечку.
— Тоже мало. — Юра засмеялся и встал, отошел к окну. Так ему было говорить легче. Не оборачиваясь, он сказал: — В конце июня сюда должны приехать родители Тани. Мы хотели их познакомить с моими… на первый случай хотя бы с мамой. Отец-то, я знаю, ни за что не приедет — вечно занят.
— Юрочка! — умиленно сказала Нина. — Насколько я понимаю, дело идет к свадьбе! Я не ошиблась?
— Нина Михайловна, мы все уже решили, — Таня засмущалась, но переборола робость — встала с дивана и села рядом с актрисой. — Независимо от того — приедут или нет старшие, мы подали заявление в ЗАГС.
— Прекрасно, — одобрила Нина. — Вы очень подходите друг другу. — А кто ваши родители, Таня?
— Отец — буровой мастер, живет в Грозном. В тридцать втором, когда на Вышке дала фонтан двенадцатая скважина, он приезжал сюда с бригадой. Они привезли новое оборудование для нефтепромысла. Я тогда была маленькой. А потом, когда закончила нефтяной техникум и было распределение — папа посоветовал мне ехать в Небит-Даг. Там, говорит, только и можно применить на деле все свои знания. Промысел молодой и перспектива большая. Я послушалась.
— А мама — тоже в Грозном?
— Да… Она домохозяйка. — Таня вошла в спальню и вернулась оттуда с фотоальбомом. — Вот посмотрите, здесь все наши.
Нина принялась рассматривать фотокарточки. Таня поясняла ей — кто на них. Юра занялся привезенной книгой и тотчас спросил:
— Нина Михайловна, где вы достали?
— Ах, Юрочка, извини, я совсем забыла. Это Иргизов тебе передал. Сказал, что вы собираетесь подняться на вершину горы. Вроде бы, альпинисты у вас есть в городе. Вот и письмо тебе от него. — Она достала из ридикюля вчетверо сложенную записку и подала ему.
Молодые люди переглянулись и засмеялись.
— Нина Михайловна, мы уже побывали на самой вершине, — сказала Таня. — Мы долго ждали эту книгу. Юра хотел идти маршрутом Карелина и ждал от вашего мужа записки этого ученого. Я переубедила Юру. К чему подниматься по проторенному пути? Надо пробить на Небитдагский олимп свою тропу. Ну и пробили.
— Таня опускалась на веревке в пропасть и поднялась оттуда с великолепными рогами архара, — подсказал Юра. — Посмотрите — они в другой комнате.
— Те рога, которые на стене? — удивилась Нина. — И вы, Танечка, достали из пропасти их сами?
— Сама, я же альпинист, кандидат в мастера.
— О-о! Ну тогда я посмотрю на эти рога более внимательно.
Женщины удалились в спальню, и Юра занялся чтением письма.
Иргизов писал:
«В этой замечательной книженции есть все, что тебе необходимо знать: место высадки Карелина у Большого Балхана, местонахождение лагеря, кочевье проводника Союна, который водил к вершине русскую экспедицию. Как говорится, ни пуха тебе, ни пера, дерзай на здоровье. И между прочим, когда будешь читать карелинский дневник, то обрати внимание на те страницы, где рассказывается о добыче туркменами нефти. Они издревле добывали ее на Челекене, да и о нефтяных колодцах возле Большого Балхана тоже им было известно. Я думаю, нефть челекенская и нефтедагская — это один подземный пласт. И сейчас, когда между Челекеном и Нефте-Дагом море высохло, можно смело вести здесь разведочное бурение…»
— Что мы и делаем, — вслух согласился с Иргизовым Юра. — Этим и занимаемся.
— Ты нас звал? — спросила Таня, выходя из спальни.
— Нет, это я сам с собой, — ответил Юра, складывая письмо.
— Юра, помнишь, когда мы спускались с Арлана, то нам повстречался старик-туркмен и рассказал о смерти старых архаров?
— Помню, но сомневаюсь, чтобы это было так. По-моему, просто красивая сказка. Представьте себе, Нина Михайловна, такую картину. Вы, конечно, видели обрывистый, почти вертикальный склон Большого Балхана. Мне он всегда напоминает о гигантском плаще, стекающем с плеча гигантского каменного рыцаря. Если верить старику-туркмену, встретившемуся нам в горах, то выглядит легенда о гибели старых архаров так… Годами гордо носятся вожаки-архары по горам Большого Балхана, водя за собой самок и детенышей. Годами какой-нибудь старый вожак защищает свое стадо от барсов и орлов, которые водятся в горах. Но наступает время, и на место старика-вожака начинает претендовать молодой архар. В одно прекрасное время старый и молодой бойцы сходятся и бьются насмерть за право быть вожаком. Старый вожак — таков закон природы — в конце концов уступает молодому. Он уходит побежденный, но как истинный рыцарь, как властелин гор, он не в состоянии перенести позорного поражения. Старый архар выходит к пропасти, разбегается и падает камнем вниз — на скалы… Вот из той низины, со скалы и достала Таня архарьи рога. А когда старик-туркмен увидел эти рога у нас, то и рассказал эту красивую легенду.
— Ты думаешь, что это легенда? — усомнилась Нина. — По-моему, в этом высший смысл жизни — гордо жить и гордо умереть. Есть ли иная, более прекрасная истина!
— Может быть, вы и правы, Нина Михайловна, — согласился Юра. — Но истина многолика. Истина — в чести, порядочности, доброте, любви.
— Истина в вине, — сказал Омар Хайям, — Таня, встав в позу восточной танцовщицы, замысловато изогнула руки и извлекла из буфета бутылку шампанского. Поставив на стол, достала бокалы. — Знаете, почему истина в вине? Потому, что вино открывает человеку тысячу истин.