или Бригит из Ливерпуля руки доходили до бумаги, они писали обычно сразу всем Мак-Рафферти, чтобы не тратить времени попусту.
Кроме того, оно было напечатано на машинке. Некоторое время Пегги любовалась им, пока Эйлин не сказала нетерпеливо:
— От кого это?
— Почем я знаю? Я его еще не открыла, — ответила Пегги.
— Ну, так открой, — сказала Эйлин.
Когда конверт распечатали, в нем оказалось не только письмо, но и почтовый перевод на 20 шиллингов. Изучив его, Пегги внимательно прочла письмо, начиная с заголовка, где было напечатано “Популярное Объединенное Телевидение”, и, не отрываясь, до подписи.
— Ну, что там такое? — потребовала ответа Эйлин.
— Какой-то человек хочет задать мне пару вопросов, — сообщила ей Пегги.
— Полиция? — неожиданно воскликнула ее мать. — Что ты там натворила? А ну, дай сюда.
Под конец они разобрались, что к чему. Кто-то, не вполне ясно кто, подсказал автору письма, что мисс Маргарет Мак-Рафферти, наверное, пожелала бы принять участие в викторине, где победившие получат ценные подарки в городском холле Баллилориша. Писавший надеялся, что она сможет приехать, а остальные детали уладятся по получении ее ответа. А тем временем он покорнейше просил ее взять из конверта фунт стерлингов на расходы.
— Но ведь билет на автобус до Баллилориша стоит только 3 шиллинга и 6 пенсов, — обеспокоенно сказала Пегги. — Ну, вернешь ему остальное, когда увидишься с ним, — подсказала Эйлин, — или по крайней мере, — добавила она еще практичнее, — дашь ему какую-то мелочь. Шиллинга два
— А вдруг я не смогу ответить на вопросы? — возразила Пегги. Господи, боже мой! Да в чем дело? Ну и что? Билет стоит
3 шиллинга и 6 пенсов, обратно ты дашь ему два, чтобы выглядело по приличнее, три пенса за марку, которую ты наклеишь на конверт. Это 5 и 9, а вместе получается 14, а три пенса тебе за то, что ты будешь трястись с автобусе до Баллилориша и обратно.
— Но я не люблю телевидение, — возразила Пегги. — Вот если бы кино…
— Ах, опять ты со своим кино. Вечно ты так старомодна. Фигура не телевидении — вот кем хотят все быть в наши дни.
— Но не я, — ответила Пегги. — Я хочу попасть в кино.
— Ну ведь тебя должны же где-нибудь увидеть? Надо же где-то начинать, — сказала ей Эйлин.
Поэтому Пегги написала в ответ свое согласие.
Но оказалось, что все зависело скорее от случая, чем от самих вопросов. Сперва она плотно поужинала в отеле Баллилоришского Замка. Слева от нее сидел молодой ирландец, имевший ко всему этому какое-то отношение, и был с нею очень вежлив и мил, а справа другой молодой человек, тоже старавшийся быть таким же вежливым и милым, но у него это хуже получалось, потому что он был англичанином. После этого они пошли пешком в городской холл, битком набитый хаосом проводов, камер и слепящих огней, а заодно и всем населением Баллилориша.
К счастью, начали не с Пегги, и она внимательно вслушивалась в вопросы, задававшиеся ее предшественницам. На самом деле, они были не такие уж страшные, как она ожидала: первый — самый легкий, второй — не очень легкий, а третий — немножечко потруднее, и по мере того как все те, кто смог выдержать первый, срывались на втором, ее настроение улучшалось. Наконец, подошла ее очередь, и она заняла место в кабине. Мистер Хассоп, ведущий, улыбнулся ей.
— Мисс Пегги Мак-Рафферти, а ну-ка, Пегги, тебе посчастливилось вытащить географический раздел, так что, надеюсь, в школе ты хорошо учила географию.
— Не особо, — ответила Пегги, что по-видимому понравилось зрителям.
Пробормотав что-то скороговоркой, мистер Хассоп добрался до первого вопроса.
— Сколько графств нашей прекрасной земли стонет еще под иностранным ярмом, и как они называются?
Это было совсем легко. Публика зааплодировала.
— Ну, а теперь мы переберемся через залив. Назови-ка мне пять университетских городов в Англии.
Она сделала это даже с излишком, потому что ей не пришло в голову, что “Оксфорд” и “Кембридж” — это разные города, и названий оказалось шесть.
— А теперь в Америку…
Пегги почувствовала облегчение, услышав про Штаты. Отчасти потому, что в Америке был Голливуд, а еще потому, что кроме ее брата Патрика, работавшего на автомобильном заводе в Детройте, у нее было два дяди в полиции Нью-Йорка, один — в полиции Бостона, один — в Чикаго, застреленный там в старые добрые времена, а еще один жил в местечке под названием Сан-Квенгин. Поэтому она всегда интересовалась Америкой, и теперь внимательно слушала вопрос.
— Соединенные Штаты, — сказал мистер Хассоп, — это, как ты знаешь, и как говорит нам их название, не единая страна, а союз штатов. Я, конечно, не требую, чтобы ты их перечисляла, ха-ха-ха! Но я хочу, чтобы ты сказала мне из скольких штатов состоит этот союз. Не торопись. Помни, что никто до сих пор за этот вечер не ответил правильно на все три вопроса Итак, вот призы — и вот твой шанс получить их. Ну-ка, ради них, сколько штатов заключает в себя название США?
Пегги осторожно соображала Облизав губы кончиком языка она произнесла:
— 49 штатов.
Стеклянная кабина, охранявшая опрашиваемых от подсказок, защитила ее и от всеобщего недовольного ропота. Чарльз Хассоп выразил вежливое сожаление. Он слышал недовольный шум в зале, но будучи доброжелательно настроенным к своей жертве, попытался затянуть время.
— Ты сказала, что в Америке 49 штатов. Ты уверена, что хотела сказать именно 49?
Пегги в стеклянной кабине кивнула.
— Конечно. Но не думаю, что с вашей стороны это честно, — добавила она.
У мистера Хассопа мгновенно исчезло выражение сочувствия.
— Не честно? — переспросил он.
— Да, — отважно сказала Пегги. — Разве вы нам только что не сказали, что никаких “обманных вопросов” не будет? А сами пытались только что заставить меня сказать “50”.
Мистер Хассоп уставился на нее.
— Ну… — начал он, но Пегги резко его прервала
— Я сказала 49 штатов и повторяю еще раз 49, — подтвердила Пегги, — 49 штатов, 2 федерации и округ Колумбия, — решительно добавила она.
У мистера Хассопа глаза полезли на лоб. Он открыл рот, чтобы ответить, посомневался и еще посоображал. Он знал ответ на карточке, но в его голове смутно замаячило возможное препятствие, ловушка у самых ног. Он с усилием изобразил свой привычный апломб.
— Минуточку, пожалуйста, — сказал он зрителям и поспешно отступил в сторону от кабины — посовещаться.
Когда представление закончилось все вернулись в отель Баллилоришского Замка на ужин — все, за исключением мистера Хассопа, который удалился, довольно сдержанно поздравив Пегги с победой.
— Мисс Мак-Рафферти, — сказал милый молодой человек — ирландец, вновь оказавшийся ее соседом. — Насколько я мог заметить, Вы обладаете невероятной долей нашего национального обаяния, но не могу ли я поздравить Вас теперь и с той же долей нашей национальной удачливости?
— Уверена, что в любом случае с Вашей стороны это будет очень мило. Даже хотя все там, кроме нескольких телевизионщиков, были тоже ирландцами, — ответила Пегги. — И ведь я знала ответ.
— Конечно, знали. И это настолько же здорово, насколько Вы очаровательны, — согласился он. — Но мог выпасть и другой вопрос, — молодой человек помолчал и хихикнул. — Бедняга Чарльз. Он умеет задавать каверзные вопросы, несмотря на все уверения, но каверзные ответы… Здорово же он потрясся. Хотя сам напросился, пришлось звонить в Дублин, в американское консульство, его до сих пор пот прошибает при воспоминании об этом.
— Вы что же, хотите сказать, что никакой каверзы не было? — удивилась Пегги.
