– Запомни волшебные слова, Витя: «Я от Демидовой». Моя фамилия – это пропуск к моим должникам. За Интернет заплатишь, сколько Виталик скажет, и попросишь его помочь найти те адреса, которые я тебе назвала. Только умоляю, молчи про всё остальное. Ты сиди у Виталика, а я с тобой свяжусь. Повтори, что ты должен сделать.
Колян оказался самым слабым звеном, причём из самого робкого десятка. Его даже не пришлось особо запугивать, одного вида Штефа оказалось достаточно. Конечно, правды ему никто не сказал – фразу «твоя тётя торчит на бабки» он понял всей своей подростковой сущностью. Адрес подружки, живущей через два дома, он выложил сразу же, по первой просьбе крутых дядек. Помимо этого адреса, он выложил ещё парочку имён и адресов, которые знал, а также рабочий номер ненаглядной тётушки. Колян клялся, что больше ничего не знает и что готов разбиться в лепёшку ради того, чтобы заслужить милость крутых и вступить в их ряды хотя бы в качестве гонца за водкой.
Штеф оставил Карташу и Коляна в своей «девятке», а сам решил прогуляться до подружки, благо, оставался ещё час до назначенного им времени встречи.
Вадик, обстучавший все копыта «газели», взял в ларьке два пива, вернулся к подъезду Тани и, согнав с лавочки вечерних пьянчужек, приготовился ждать возвращения Олеси и Витьки. Продумывать серьёзный разговор с ними он не собирался – поскольку никакого разговора уже не получится, а будет рукоприкладство. Второй побег за один день Вадик Олесе не простит. Ему плевать, что и кто кому должен, но никаких тайн он не потерпит и любой ценой вытрясет из Олеси великую правду, а из Витьки – ничтожную душу.
Вадик пил пиво и глядел в сторону подъезда, поэтому Штефа он узнал сразу же. Его фигура промелькнула в ярком свете уличного фонаря, а Вадик ещё ТОГДА прекрасно запомнил эту мерзкую харю. Он запомнил и то унижение – грязный ботинок амбала на груди, и пистолет, направленный ему в лицо, и горстку бандитов возле собственного подъезда. Неужели они так быстро выяснили, где он прячется?
Вадика окатил холодный пот – ведь сперва он действительно подумал, что ЭТО за ним. Он вскочил с лавочки, посмотрел на захлопнувшуюся дверь подъезда и… сел обратно. «Штефчик» – так брякнула Олеся по телефону вчера. Значит, не за ним, а за НЕЙ? Но она же смоталась! Значит, Штеф идёт к Тане. Или всё- таки за ним? Как же его умудрились так быстро вычислить? Не может быть, это нереально. Даже через Малдера не реально! Если только Олеся не натравила Штефа на него!
Вадик снова вскочил. Точно, это Олеся! Перед вторым побегом, пока он кушал, ей кто-то позвонил на мобильник, и Вадик расслышал имя «Валера». А «Штефчика» вчера она тоже назвала Валерой.
Ярость переполнила его, он сжал в руке полупустую бутылку и хотел размозжить об дерево. Потом оценивающе посмотрел на неё, взвесил в руке и вылил остатки пива на землю…
В Танином подъезде лампочки горели через этаж. Поначалу Вадик хотел спрятаться в тамбуре, но он оказался слишком тесным. Услышав звук движущегося лифта, Вадик заметался и не придумал ничего лучшего, как встать справа от раскрывающихся лифтовых дверей. Он полагался на свой рост, сравнимый с ростом амбала, а решительность действиям придавала горячая мужская обида на вероломную сволочь Олесю.
Лифт остановился, и из него вышел крупный мужчина. В следующий миг Вадик, зажмурившись, со всей дури обрушил бутылку из-под «Тульского» на ничем не прикрытую лысую голову Штефа. Если бы режиссёр снимал подобный рекламный ролик, то для него бы лучше всего подошёл слоган «Убойное пиво».
Бутылка не выдержала натиска головы, впрочем, обратное тоже оказалось верно. Это в фильмах черепа делаются из железа, но никак не в жизни. Штеф успел схватиться руками за голову, но упал раньше, чем пришёл в себя. Вадик отпрянул в сторону и сам чуть не врезался головой в бетонное перекрытие. В руке осталась «розочка», и он отшвырнул её. Если бы он выпустил бутылку – вряд ли бы удар достиг своей цели. А так – вполне сносно.
Вадик поправил съехавший на спине рюкзак, и, стараясь не смотреть Штефу в глаза, хорошенько почистил его карманы. Мобильник висел у жертвы на ремне джинсов – Вадик приватизировал и его тоже. Пока никто не засвидетельствовал незаконную акцию, он бросился из подъезда вон, подгоняемый страхом быть обнаруженным.
Пробежав метров триста и петляя, как заяц, между домами, Вадик резко затормозил и понял, что заблудился. Свои трофеи он изучил при свете уличного фонаря – и обнаружил паспорт на имя Степанова Валерия Игоревича, записную книжку в кожаном переплёте, которую оставил для более тщательного анализа, связку ключей видимо от квартиры, портмоне, битком набитое американскими стольниками и русскими пятисотками. Ну, и плюс навороченная трубка «Нокия».
Вадик присел на заборчик, огораживающий территорию школы, и просмотрел исходящие номера. Последний может оказаться нужным, и Вадик ткнул в кнопку повторного набора. Как только он услышал знакомый щебет, то расплылся в улыбке, и почувствовал, как в крови закипает адреналин.
– Ну, здравствуйте, мама. Возвратились мы не все!
– Я не давала тебе этот номер, – после секундной паузы ответила Олеся и замолчала.
– Мне подсказал его ваш сердечный друг. Он сегодня не вернётся из боя. Ваша песенка спета! Ваша карта бита! Ваши ставки уходят в доход казино.
– Хватит паясничать, говори, что случилось! – потеряла терпение Олеся.
– Совсем ничего, нет, что вы! – Вадик перешёл на дурацкий фальцет, – но как вы посмели пойти на такое? Вы заключили мир, и нарушили наш договор! Вы сам объявили нам войну, и теперь пеняйте на себя! Я уезжаю, и «газель» вам не достанется!
– Вадик! Ты можешь вести себя нормально! – чуть не плача, заговорила Олеся, – умоляю тебя, поверь мне! Я никуда не сбежала и тебя не кидала! Я вернусь, просто надо решить неотложную проблему. От этого зависит успех нашего дела! Прошу тебя, не психуй и дождись меня у Тани!
– А своего дружка зачем послала? – зарычал Вадик, – короче, я придумаю способ наказать тебя и перезвоню.
Вадик нажал «отбой», затем достал свою трубку и выключил её. И тут же зазвенела трубка Штефа. Вадик настолько был опьянён удачей и возбуждением от успешно начатой мести, что прокашлялся и буркнул в трубку:
– Да, я слушаю.
– Валерий Степанов? – раздался солидный мужской голос.
– Он самый, – ответил Вадик, поняв, что коль кто-то уточняет, звоня на трубку, то звонит впервые.
– Вас беспокоит Рогожин Геннадий Васильевич, генеральный директор фабрики «Сладкоежка».
«Бегемот!» – мелькнуло в голове. Мужик сделал паузу, видимо, ожидая реакции на столь подробное представление. Значит, надо вживаться в образ бандита. Вадик кашлянул и ответил:
– Почём базар?
– Я хотел бы обсудить с вами один конфиденциальный вопрос. Когда нам можно встретиться?
«Не босс! – соображал Вадик, – коли такой человек, как Бегемот, расшаркивается перед грузчиком- бандитом, то возможно, Штеф – его крыша. А возможно, дело в чём-то другом».
– Завтра в любое время. Назовите ваше место, и я подгребу, – как можно развязнее ответил Вадик, между тем, проявляя уважение к звонящему и не ставя тому условий.
– Есть такой клуб «Сириус». Он закрывается в шесть утра. В семь я вас жду у входа. Договорились?
– Ясный перец.
Вадик с облегчением вздохнул и пристально посмотрел на Штефовскую мобилку. Ещё парочка звонков – и кто-нибудь хорошо знакомый бандиту, но плохо знакомый Вадику расставит все точки над Ё. Поэтому, к великому сожалению, придётся оборвать и эту связь. И много думать, думать и ещё раз думать.
Глава 15. Штеф теряется
