отыскать сущность, что способна мгновенно перемещаться практически в любую часть своего инструмента, рассредоточенного на огромных расстояниях?
Никак. Только если не встроиться в его инструменты, а это еще никому не удавалось.
Кроме Л'Архаа. Наконец-то уничтоженной Л'Архаа.
Ее наработки потрясали. Чего стоит одна невидимость, позволяющая опережать врага на целый шаг! Да и сам рой, по сути, один большой организм, хозяин которого всегда четко знает о каждой его конечности.
А разработанные Л'Орхоором инструменты, что сами, всего лишь с небольшими подсказками освоили технологию симбионтов? И даже совместили ее для него с технологией невидимости? Работать со связующим было сплошным удовольствием — жадный до знаний и поразительно послушный всего лишь после одной коррекции, он стал настоящей находкой для Л'Ооки. Даже когда плетущийся узор потребовал его уничтожения, он безупречно сыграл свою роль до конца.
Л'Ооки тогда позабавился, повесив команду о самоликвидации на тот самый предмет, что связующий выудил из гробницы вместе с кристаллом. И хорошо, что ему даже в голову не пришло взяться за исследование останков, покоящихся в капсуле. Существо, что там лежало, было последним носителем Л'Архаа до ее проникновения в инструмент Л'Орхоора и изрядно бы удивило связующего.
Команда о самоуничтожении была повешена на приказ о передаче предмета, который не представлял собой ничего ценного. Связующий, получивший такой приказ, немедленно подчинился команде, прекрасно вписавшись в узор.
Л'Ооки опять с некоторым удивлением вспомнил, как мозг связующего интерпретировал его сущность. Близнец своего носителя. Странно.
Впрочем, не менее странно, чем интерпретация правящего. Тень вместо лица, интересно, чем же так запугал его Л'Орхоор?
Забавно. Ведь Л'Орхоор, по сути, скопировал сам себя, создав огромный четко иерархический общество-инструмент, состоящий из маленьких копий. И наделил каждую из таких копий иллюзорной свободой действия, сохранив лишь подобие контроля. Именно это и позволило ему добиться таких впечатляющих результатов, ведь его создание успешно противостояло рою даже без вмешательства самого Л'Орхоора, в то время как Л'Ооки должен был контролировать каждую стычку.
Верховные Л'Архаа и Л'Орхоор.
Поразительно. Несомненно, талантливые, но не сумевшие правильно использовать свою одаренность и поэтому сгинувшие. Пусть и с помощью невольного союзника.
А он — неуязвим. Гибель всего роя даже не стоит рассматривать в качестве вероятного события, тем более гибель роя обновленного.
И обновление это совсем скоро.
Л'Ооки удовлетворенно вспомнил недавнее успешное вживление в рой одного из умеющих воевать. Его еще предстоит многому обучить, но и сейчас ясно, что результат более чем удовлетворителен.
Информационное поле. Он насторожит несколько ловушек и узнает, кто же еще из Верховных ввязался в игру. Да еще с такой опасной игрушкой, как Стегатель. Рано или поздно он выдаст себя, и тогда Л'Ооки сплетет свой очередной узор, завершенный еще одним стиранием. Нужно лишь выждать некоторое время, заодно вдоволь наигравшись с умеющим воевать.
Время. Все решит время.
А времени у него теперь в достатке. И торопиться совершенно ни к чему.
Затаиться. Выждать. И опять победить.
Мартин открыл глаза и медленно, словно сомневаясь, отодвинул окровавленную палец-иглу от своей шеи. Напротив, настороженно глядя на него, стоял напряженный как струна Гнусман.
— Все? — вопрос прозвучал глупо и неуклюже, хотя смысл его был для них двоих полностью понятен.
Мартин лишь кивнул головой, не найдя слов для ответа.
— Прекрасно, — Гнусман, чуть расслабившись, поднял руку и провел перчаткой по щеке, стирая сочащуюся кровь от укола, — а то эти твари чуть было не свели меня с ума. У меня такое муторное ощущение, как будто бы я умер и снова ожил.
— Ты слышал?
Гнусман передернулся.
— Все до последнего слова. Во всяком случае, все, что было после того, как ты прикончил Ашера. Довольно… познавательно. И немного шокирующе.
— Немного?! — Мартин помолчал. — Думаешь, это все — правда?
— Звучит логично. Тем более что твоя «верховная», — это слово прозвучало в устах Гнусмана как ругательство, — сама вырыла себе могилу, не подозревая о нашем присутствии при этом занимательном диалоге. Да и, насколько я понял, под этой… иглой трудно лукавить.
Мартин поднял открытую правую ладонь.
— «Стегатель».
— Дурацкое название.
— Не хуже, чем… «люди». Или «симбионты».
Гнусман скривился.
— Тебе есть до этого дело? Не все ли равно?
— Просто довольно тяжело узнать, что ты чье-то изобретение. Инструмент. Разработка.
Овер-майор помолчал.
— Знаешь, а мне плевать. Плевать, что бы там кто ни говорил. По мне, так все это сборище напыщенных «верховных» — не более чем заигравшиеся… — Гнусман запнулся, не в состоянии подобрать слово, — ну ты понял. И если их игрушки стали опасны, что ж, кого им винить, кроме себя?
Мартин помрачнел.
— Она все это время была во мне. Эти… видения. Коррекции.
— Радуйся.
— Что?
— Радуйся. Насколько я понял, эта «верховная» спасла тебя как минимум пару раз. Тогда, на Ровентии, когда ты прихлопнул карателя, — Гнусман усмехнулся, — то есть, пардон, симбионта. Да и очистив твой мозг от той дряни, что накачали туда наши доблестные научники, тьма их накрой.
— Она спасала себя.
— Тебе сейчас есть разница?
— Не знаю. Я уже даже не уверен, что я — это я.
Гнусман внимательно посмотрел на Мартина и снова дотронулся по своей щеки. Движение было насквозь неосознанным, человеческим и смотрелось совершенно неуместно.
— Знаешь, капитан, а ты все-таки дурак. Да и я не лучше.
— Как скажете, сэр, — грустно согласился Мартин.
На лице Гнусмана появилась знакомая усмешка.
— Наконец-то я вижу перед собой имперского офицера. Да тьма накрой всех этих «верховных»! А я ведь совсем было собрался списать тебя.
— Списать?
— Угу. Все эти… припадки, выходки.
— Л'Архаа.
— Точно. Да и я на собственной шкуре ощутил, что значит быть… хм… «носителем». Непередаваемое ощущение — словно сидишь и смотришь фильм с собой в главной роли. Только вот сюжет непонятен, да и главный герой фальшивит.
Гнусман ногой перевернул тело овер-канцлера.
— Ашер… Жаль, что все так сложилось. Мне кажется, теперь я знаю, кто вел тот допрос.
— Допрос?
— Не забивай голову. Так, воспоминания из прошлого. Маленькое недоразумение.
Мартин удивленно посмотрел на Гнусмана. Показалось, или в хриплом голосе промелькнула горечь?
