теперь было бояться?
От тишины звенело в ушах. Ничто не мешало думать. А думать было, о чем.
Разговоры с Григорием Ивановичем и дядей Андреем, которым подвела итог Лена, никак не шли из головы. И родители как назло не звонили… А он, вспомнив свою реакцию на недавний звонок, понял, что, оказывается, ждет их звонка. Ждет и…боится его! Даже думать о том, что он теперь скажет им, было страшно. И Стас снова переключился на мысли о своей идее, здание которой, совсем недавно казавшееся ему незыблемым и прекрасным, разваливалось прямо на глазах.
Оно дало трещину в самом фундаменте, уже после разговора с Григорием Ивановичем. Потом, после того, как Ник сказал всю безжалостную правду о больших деньгах, поехали стены. И, наконец, после того, как он пообщался с дядей Андреем, стала рушиться крыша…
«Все как три года назад, с точностью, как теперь любят говорить, до наоборот!» – с горечью усмехнулся Стас. Сначала разговор с Григорием Ивановичем, потом с Ником, затем с дядей Андреем. Не хватало только Юрия Цезаревича. Помнится, директор здешней школы тогда сказал, что жить нужно для того, чтобы оставить добрую память, а еще лучше славу в потомках.
Ну, потомкам, понятно, хорошо и удобно от того, что сделали для них предки. А им-то самим каково при жизни, да и потом, после нее?
Всё, абсолютно всё перед лицом Вечности теряло свой смысл. То, что казалось крайне важным, незыблемым, главным – на самом деле не выдерживало проверки одним-единственным вопросом: а что потом?
Да, действительно, можно построить роскошный дом… написать классическую книгу… сколотить несметное состояние… А потом? Ведь через сто лет об этом никто и не вспомнит. А через тысячу и следа от тебя не останется на земле. А через миллион лет? Через миллиард?..
Зачем же тогда жить? И почему до сих пор молчат родители? Ну не могут они так просто молчать!!!
Зачем, зачем, зачем? Сто зачем и одно почему.
И это одно «почему», как только он снова вспомнил о нем, перевесило все сто «зачем».
«Может, в Москве что? Или с самой Москвой?! - неожиданно с тревогой подумал Стас. – Да нет - об этом бы сразу стало известно! Хотя откуда? У Ленки «елевизор», Григорий Иванович вообще наверняка не смотрит его. Ну и что? В магазине бы только об этом и говорили!» - принялся успокаивать себя Стас и ахнул:
«Стоп! Совсем я одичал в этой деревне! А интернет?»
Он торопливо включил ноутбук, подключился через телефон к интернету и с облегчением выдохнул:
- Слава Богу! Стоит златоглавая!
Но не успел он порадоваться этому, как новые сомнения стали одолевать его: а вдруг с мамой на нервной почве что? Но тут папа поможет! Он все-таки светило в медицине. А если что с ним самим? Помнится, мама говорила, что в последнее время у него начало пошаливать сердце…
Стас вскочил и бросился включать свет: во всех комнатах, по всему дому.
Теперь он был бы рад, если бы вдруг пришел участковый и, увидев его, позвонил родителям. Сам-то он никак не мог позвонить им первый…
Это неожиданно напомнило ему давний случай, когда он, еще трехлетним ребенком, случайно запер на защелку маму в ванной и потом не открывал, боясь, что она накажет его. Так они сидели оба весь день и плакали, пока не вернулся с работы папа…
- Что же мне теперь делать? – чуть было не застонал Стас, но тут новая спасительная мысль осенила его:
«Постой-постой… Я не могу позвонить им… Но у меня В Москве есть приятель, сосед, которого я могу попросить зайти и узнать, как там они… Ну, конечно! И как я сразу до этого не додумался?!»
Стас покосился на черное окно.
«А не поздно ли уже? – машинально подумал он и тут же усмехнулся: - Какое поздно? Это тут уже ночь, а для Москвы – еще рано!
Торопясь еще больше,
