– Поздравляю тебя, сестра, – насмешливо сказала она. – Ты можешь встать с колен и подойти ко мне.
– Что это такое? – спросила я, поднимаясь и обводя рукой вокруг.
– Отсюда ведутся все дела Братства, а также проводятся богослужения.
– Богослужения?! – поразилась я.
– Смотри.
Под торжественные звуки органа, льющихся со всех сторон, занавес раздвинулся, открывая за собой полукруглую нишу, в глубине которой располагалась обширная скульптурная композиция, изображающая смертные муки Иисуса Христа. Огромные размеры этого произведения, художественное мастерство его автора (я уверена, что это копия какого-то шедевра), сумевшего настолько реально передать человеческую боль и тоску в глазах, смотрящих прямо в глаза присутствующего, музыка, которая, казалось, отражалась от стен и потолков и обрушивалась на тебя, как сбивающая с ног волна – все это пробирало до костей, захватывало дыхание, вызывало головокружение. Занавес стал медленно закрываться, а я все еще пребывала в оцепенении от увиденного.
– Очнись, –Луиза незаметно подошла ко мне и дернула меня за рукав. – Мне тоже всякий раз становится не по себе, когда я смотрю ему в глаза.
– Как выглядят эти богослужения? – спросила я, пытаясь справиться с наваждением.
– Ну, богослужения – это сильно сказано. Скорее, это просто собрания с определенными ритуалами, – неопределенно ответила Луиза. – Пошли отсюда.
Мы прошли вдоль сцены и Луиза, проведя ладонью, открыла незаметную дверь. Мы оказались в небольшой жилой комнате, достопримечательностью которой являлась огромная кровать, занимавшая собой чуть ли не половину всего пространства.
– Я здесь живу. Присаживайся, – моя новоиспеченная сестра кивнула на кровать, а сама направилась к крошечной кухоньке и принялась возиться с бокалами и бутылками: – Надо отметить твое вступление в Братство.
– Вы пытаетесь возродить Христианство? – полюбопытствовала я.
– Можешь говорить мне ты. Мы же сёстры как-никак. Я не возрождаю Христианство. Христианство – это культ человека, а для нас Иисус – пророк, учитель, пример, но никак не Бог.
– Учитель? Также как и Сол Нортон?
– Так точно, сестрёнка.
– Читая твои книги, мне показалось, что твои взгляды кардинально расходятся с взглядами Лиэя. Ты утверждаешь, что искренняя вера в Божественное спасёт человечество. А, по мнению Лиэя, Шестое Чувство – путь к возрождению жизни на земле.
– Сол ошибался, – тихо произнесла Жрица.
– Вот как?
– Он сам признался мне в этом незадолго до своего исчезновения, около 4 лет назад. О тех же ошибках он говорил и с мистером Линдом.
– И что же он сказал 4 года назад?
– Он сказал мне примерно следующее: «Общаясь с тобой, с Марком и с другими, я все чаще думаю о том, что человеческий гений не нуждается в Шестом Чувстве, потому что у него есть своей, природный механизм для подпитки. Я говорю о страсти, такой как любовь или пламенная вера во что-нибудь – этого достаточно, чтобы человек стал совершеннее, чем он есть на самом деле. А кто я? Я – холодный, равнодушный, пустой уродец, ловящий отголоски чужих чувств, но не способный на свои собственные переживания. Люди не должны быть такими, как я. Люди должны быть такими, как ты».
– Не ожидала от Нортона такой справедливой самокритики, – фыркнула я.
– Перестань ёрничать! Неужели не ясно, как сильно он страдал! Неужели не понятно, что его дар – это проклятье для него лично! Все, кто его окружал, были просто паразитами, жирующими на его душевной боли.
– А ты, конечно же, была другой? – подколола я
– Я любила его, – с болью прошептала Луиза, не замечая насмешки. – Но что значит сердце обычной женщины для человека, считающего себя Богом?
– Как бы то ни было, – продолжала она уже более спокойным тоном. – Его слова открыли мне глаза на две простые истины. Первое, Лиэй никогда не полюбит меня. Второе, Лиэй и его дар нужны, чтобы возродить утраченную веру в Господа и любовь ко всему сущему, что в конечном итоге одно и то же. Иисус говорил, что рай на Земле наступит тогда, когда люди научатся любить друг друга.
– И опять, – возразила я. – Твоё мировоззрение сильно отличается от мировоззрения Прометея. Он весьма неуважительно относится к Богам, называя их просто игроками в шахматы. Не думаю, что такой Мессия способен на те великие свершения, которые ты от него ожидаешь.
– И, опять, – передразнила меня Луиза, – Прометей заблуждается, потому что он – всего-навсего человек, которому не посчастливилось быть избранным. Я уверенна, что именно такой Мессия, страдающий, ошибающийся, мятежный и смиряющийся, как и любой из нас, будет ближе и понятнее своим современникам, чем рафинированный сын Бога. Давай, сестра, выпьем за это.
Она подала мне бокал с бордовой жидкостью, и я пригубила терпкое ароматное вино.
– Расскажи мне о Братстве, – попросила я.
– В Братство принимаются самые преданные, не только на словах, но и на деле, люди. Они отвечают за распространение наших идей среди населения…
– То есть за пропаганду, – вставила я.
– За финансирование нашей секты и за контроль над ситуацией.
– Контроль над ситуацией?
– У нас есть враги, и мы должны знать об их планах, – неохотно ответила Луиза: – И у нас есть потенциальные друзья среди влиятельных людей, которых следует привлекать на нашу сторону.
– Что значит привлекать на вашу сторону? Какие планы могут быть у ваших врагов? Зачем вся эта возня?
– Мы накапливаем силу, чтобы в один прекрасный день возглавить остров. Проблема в том, что и наши недруги делают тоже самое.
– Ваши недруги? Марк Ветров? Правительство? Чёрные Ангелы?
Луиза посмотрела на меня долгим холодным взглядом, а потом взяла мою правую руку своими маленькими, но сильными пальчиками и вылила на внутреннюю сторону ладони вино из своего бокала. На ладони появился цветной рисунок изображающий яблоню с обвившимся вокруг змеем.
– Это татуировка – пояснила Дор – Она появляется, когда на кожу попадает какая– нибудь жидкость и исчезает, когда кожа высыхает. Эта метка на твоей ладони говорит, что ты на первой ступени в иерархической лестнице Братства. Ты – всего лишь исполнитель, которому положено подчиняться, но не знать.
– Ясно, – вздохнула я. – Только кажется мне, госпожа Жрица, что ты совершила большую ошибку, приняв меня в свое Братство. Согласно дневнику, которому ты так безоговорочно веришь, я, член вашего тайного общества, в будущем предам всенародно почитаемого и любимого Сола Нортона, по совместительству вашего же Мессию. Люди отвернутся от секты и, следовательно, от тебя, когда узнают об этом.
– Ты – дурочка, которая не видит дальше своего носа, – отрезала Луиза: – Твоя принадлежность Братству выгодна нам обеим. Для меня это будет отличной рекламой, потому что отныне все твои действия так или иначе касаются моего Братства. А я всегда смогу интерпретировать их в свою пользу. При желании, даже из предателя можно сделать святого. Переходи на мою сторону, девочка, и тогда вся мощь моей организации будет тебе в подмогу.
Я рассмеялась, не веря своим ушам.
– Интересно, как превращают предателей в святых?
– Слушай и учись. Перед нами разыгрывается классический сценарий под названием «смерть Мессии», которая является не менее, а может быть, и более важной, чем жизнь Мессии. Потому что не столько банальные проповеди Мессии, сколько его горячая вера в свою правоту привлекает людей. И эта вера настолько сильна, что Мессия расплачивается за нею своей жизнью, и его трагическая смерть становится
