— Да брось! Просто в ней слишком много жизни.
— И безрассудства.
Александр пристально посмотрел на друга.
— Женись на ней, — неожиданно предложил он. — В ней есть то, чего не хватает тебе, а в тебе то, чего не хватает ей. Из вас выйдет прекрасная пара.
Владимир немного помолчал, затем нахмурился и отрицательно покачал головой:
— Никогда. И даже не заговаривай больше об этом.
— Ты так уверен, что не влюбишься?
— Нет, почему же? Я вполне это допускаю. Но это ничего не изменит.
— Посмотри влево! — внезапно забеспокоился Зорич. — Даю голову на отсечение: графиня Лисовская с Полиной готовят новый заговор.
— Да, они, кажется, снова направляются к нам. — Владимир возвел глаза к потолку. — Нет, они меня уже допекли. Давай-ка сбежим, а?
— Давай, — с готовностью согласился Зорич.
Но сбежать они не успели, потому что в этот самый момент в комнату торопливой походкой вошел муж княгини Долматовой.
— Господа, — взволнованно проговорил он, останавливаясь посередине гостиной и обводя всех каким-то странным, блуждающим взором, — я только что из дворца, где узнал ужасную новость. — Он помолчал, не в силах собраться с духом. — Государь Александр Павлович несколько дней тому назад скончался в Таганроге. Наследник престола — великий князь Константин Павлович — еще в Варшаве. Скоро… он… мы… — не договорив, старик упал в кресло и разрыдался.
По залу пробежал взволнованный ропот. Несмотря на то, что о тяжелой болезни покойного императора было всем известно, новость явилась неожиданностью и повергла всех в смятение. Некоторые дамы принялись плакать, кое-кому стало дурно. Мужчины засуетились и начали поглядывать на двери.
— И нам пора, — шепнул Владимир Зоричу. — Едем ко мне, нужно поскорее сообщить тетушке и отправить ее в Павловск, к матери-императрице. Господи, ну и дела у нас начнутся!
— Так, стало быть, это правда? Что наследник — не Константин, а Николай?
— Еще какая правда! Тетушка уже давно мне об этом рассказала. А ей — Мария Федоровна, к которой она до их пор ездит по старой памяти.
И друзья быстро направилась к лестнице.
Недолго после них оставалась и Полина. Впрочем, если она чуть и задержалась, то лишь потому, что неудобно было сразу оставить хозяйку. Ей не терпелось оказаться дома, рассказать обо всем родителям, а главное — брату, для которого эта новость должна была иметь особое значение. В чем оно заключалось, Полина, правда, не знала, но Жан постоянно говорил об этом.
11
Следующие две недели Полина провела дома. Выезжать было некуда: балов и премьер не давали, только скучные вечера, где все спорили о том, кто будет наследовать престол: великий князь Константин Павлович или его младший брат Николай. Да и самой Полине сейчас было не до развлечений. Она жила в постоянной тревоге за брата, поведение которого с каждым днем все сильнее смущало и настораживало ее.
И действительно, Иван Вельский начал вести себя как заправский заговорщик. Службу почти забросил. От завтрака до обеда расхаживал по гостиной с загадочным и глубокомысленным видом. А поздно вечером, сменив гусарский мундир на подобие маскарадного костюма итальянского разбойника, куда-то исчезал. Причем перед этим всегда долго и тщательно проверял пистолеты. А однажды Полина заметила у него под плащом черкесский кинжал в серебряных ножнах.
Но больше всего Полину огорчало, что родители ничего этого не видят. Им было совсем не до детей. Отец, как всегда, пропадал в английском клубе, а маменька пуще прежнего носилась по модным лавкам: ведь предстояли грандиозные придворные торжества по случаю вступления на престол нового императора, и нужно было не ударить в грязь лицом.
Родительская беспечность раздражала Полину. Впервые после выхода из пансиона она задумалась о том, что же представляют собой ее самые близкие люди. И пришла к невеселому заключению, что обожаемый папенька — очень добрый, но довольно легкомысленный человек, а нежно любимая маменька недостаточно чутка и умна. Последнее открытие показалось Полине настолько ужасным, что она не рассказала о нем даже Вере. Да и как можно было говорить такое про родителей? Думать — и то недопустимо!
Зато про Ивана они с Верой разговаривали часами напролет. Та сразу заметила перемену в поведении молодого барина и первой поделилась опасениями с Полиной:
— Нет, барышня, как хотите, а мне все это очень не нравится. Все эти таинственные разговоры, загадочные намеки, ночные прогулки… Иван Юрьевич еще слишком молод, горяч. Не ровен час, втянут его в темное дело.
— Да ведь у него, Верочка, своя голова на плечах имеется, — не слишком уверенно возразила Полина.
— Голова-то имеется, да что толку, ежели в ней ветер один? — резонно заметила Вера. — Ну скажите мне еще, что я не права! Да если бы у него хоть вот столечко ума было, не связался бы он с такими людьми.
— С какими «такими»?
— Да с теми, что зачастили к нам в последние дни. Вы что, ни разу не прислушивались к их разговорам?
— Почему же? Прислушивалась.
— Плохо прислушивались, раз не заметили ничего странного. А я вот обратила внимание, что в их рассуждениях никакого порядка нет. Только какую умную мысль выскажут, как тут же себе возражают. Будто и сами не знают, чего хотят.
— Почему же не знают? Знают. Царя отстранить от власти, республику установить.
— И вы так спокойно об этом говорите? Да мыслимое ли это дело — поднять руку на помазанника?! Ну и к чему все это приведет?
— К новому, более гуманному устройству государства, к конституции.
— К новой смуте это приведет, вот к чему! Помните, как мы с вами учили в пансионе про смутное время — сколько крови русской тогда пролилось, подумать страшно. И теперь такое случится.
— Да нет же, Вера, ты все не так понимаешь! Никакой крови не будет. Просто наше тайное общество…
— Наше?!
— Вера, я к слову сказала, а ты сбиваешь! Послушай: тайное общество предложит будущему царю отречься от престола. И установится у нас такой же государственный строй, как в Англии. Страной будет управлять парламент, а царь… царь останется для сохранения традиции. Или же царя вообще не будет, а будет республика, как в Америке. Крепостное право отменят, крестьяне станут свободными, и все граждане будут равны перед законом.
— Ну, не знаю, не знаю, — с сомнением проговорила Вера. — Если то, о чем вы говорите, так хорошо, то зачем тогда заговор? Разве все дворяне не хотят, чтобы было лучше? А если не хотят, то разве позволят установить новые порядки? Конечно, нет, это и младенцу ясно! Стало быть, без крови и смуты все не обойтись.
— Ах, Вера, ради Бога, перестань меня пугать! — сердито воскликнула Полина. — Я и так… извелась уже вся от беспокойства…
Отложив рукоделье, Полина встала и прошлась по комнате. За окном стоял один из чудесных морозных дней, когда перестаешь жалеть об ушедшем лете. По прочному льду Невы скользили разукрашенные дворянские сани и неспешно тащились простенькие возки с провиантом. Под самым окном,
