походил на новобранца-дезертира перед трибуналом.
— Зачем ты… Зачем ты так, ведь он не может оправдаться… — Элия сползла по стене на пол, зажимая уши ладонями. Вид у нее был такой потерянный, что Брюсу снова захотелось обнять ее. Чисто по- дружески. И врезать бесплотному Дьенку.
— Зато он не исчез, — Брюс сел рядом с девушкой, не решаясь прикоснуться к ее напряженному плечу. — Тебя это должно обрадовать… Или нет?
Элия внезапно встрепенулась, просияв:
— Так вот оно что!
— Что? — подозрительно переспросил Брюс.
— Признайся, что ты лжешь. Дьенка нет рядом, просто ты хочешь меня утешить, — она уже готова была смеяться. — Тогда совсем неважно, что ты говоришь!
— В одной фразе сразу три оскорбления, — возмутился Брюс. — Сначала объявляет лжецом, потом приписывает несвойственное мне человеколюбие по отношению к такой надоеде, как ты, а после и вовсе объявляет мои слова пустыми!
— Брюс, скажи, что ты солгал!
— Он здесь, Элия. Пока еще не испарился. К сожалению.
— Я тебе не верю. Почему я его не вижу?
— Я растратил слишком много сил, — издали признался Дьенк. — Теперь даже не могу отразиться в зеркале…
Брюс повторил. Элия усмехнулась с недоверчивым снисхождением:
— Ловко придумано!
— Она не поверит, — устало сказал Брюс Дьенку.
— Поверит… Я люблю тебя, Элия, — Дьенк внезапно оказался рядом и опустился перед девушкой на колени. — Брюс, скажи ей! Пожалуйста! Скажи, что я люблю ее! С той минуты, как увидел.
Брюс поморщился и неохотно повторил:
— Он говорит, что любит тебя… Теперь веришь?
Она забыла выдохнуть. Глаза девушки расширились, выгоревшие ресницы дрожали. Она жадно вглядывалась в лицо Брюса, будто все еще пытаясь разглядеть в его зрачках Дьенково отражение.
— Верю… — прошептала Элия. — Да… Теперь верю. Ты бы не стал выдумывать такое.
Она резко оттолкнулась от пола, вскакивая. Крепко, по-детски зажмурилась, слепо повела руками с растопыренными пальцами вокруг.
— Дьенк?.. Мне все равно, что ты натворил… Скажи ему, что я тоже его люблю! — Элия светилась.
— Он не глухой, — раздраженно проворчал Брюс, удаляясь от влюбленной парочки к камину.
Пару минут за спиной слышалось приглушенное увлеченное воркование, не всегда совпадающее по фазе. Потом приблизились торопливые шаги:
— Брюс!
— Брюс, не уходи! Я хочу ей сказать…
— Я хочу ему сказать!
— Ну уж нет! — завопил Брюс негодующе. — Жар-птаху на ваших свиданиях я прикармливать не стану!
Занималось утро. Воздух стал прозрачнее, когда сумбурный диалог (два голоса на редкость точно дополняли друг друга, попадая в такт и в паузы, хотя Элия вроде не могла слышать собеседника) в соседней комнате сошел на нет.
Сначала доносились всхлипывания и вздохи (Брюс даже не стал воображать, что именно они могут значить), потом воцарилась многозначительная тишина. А после смущенная Элия появилась в пустом проеме дверей.
Выглядела она озаренной и счастливой. Сделала несколько робких шагов, опустилась на пол рядом, скромно потупив очи. Кажется, она даже покраснела, но не так, как обычно — нос и скулы. А всю щеку залило нежным, трогательным румянцем.
Хм-м… А Дьенк точно бесплотен?
— Прости меня…
Заглядевшись на неузнаваемую и прекрасную в этот миг девушку, Брюс не сразу спохватился. Да она, в общем, и не ждала реакции.
— Прости, что не поверила тебе… Что хотела ударить…
Брюс, наконец, отвлекся от почти ревнивого созерцания ее нового облика. И понял, что безумно, до умопомрачения скучает по Айке. Что она там, одна, далеко, может быть, уже и не ждет… Хотя нет, она ждет. Живая, смешливая, упрямая… Настоящая.
— Как можно влюбиться в призрака? — внезапно само сорвалось с языка.
«Насколько надо быть одинокой, чтобы найти живую душу лишь в неживом?» — осталось непроизнесенным.
— Не знаю… Как-то само собой вышло… Мы разговаривали. Он умеет просто разговаривать! Ты не умеешь.
— Почему это? — обиделся Брюс.
— Во всяком случае, со мной. Ты только спрашиваешь. Или указываешь, что делать. Или сообщаешь сведения.
— Да у нас и времени толком не было изливать друг другу душу.
— Это ты так думаешь… А Дьенк нашел время поговорить просто так… Точнее, я говорила, а он… Он фантастически умеет слушать!.. И он понял, чего я хочу, еще дома, в замке. Помог мне сбежать… Знаешь, мне кажется, именно Дьенк придал мне сил переступить через привычную жизнь. Той ночью, когда я все же ушла… Я сомневалась. Стояла на пороге, у ворот замка, и сомневалась… А он заглянул мне прямо в душу и словно бы… толкнул!
Брюс, не оглядываясь, знал, что Дьенк стоит у него за спиной. Бесплотная тень сейчас вибрировала так, что чудился звон по всему ветхому жилищу. Недосказанное распирало Дьенка, но оборванный недавно Брюсом, он уже не решался снова подать голос.
— Ты же планировала раздобыть карту и отправиться в путешествие еще до встречи с ним?
— Да, планировала… Как и много раз до того дня… Знаешь, а ведь в глубине души я даже обрадовалась, когда ты украл рисунок. У меня появился повод отложить задуманное.
— Ты боялась?
— Нет! — Элия даже отшатнулась. — Просто не так просто оставить то, к чему привык… Даже если тебе нет в этом никакой радости. Ты ведь и сам такой же… Нужен толчок, чтобы запустить наконец движение… Дьенк сделал это для меня. И что самое удивительное, он запустил движение и в моей душе, понимаешь? А я-то считала, что у меня душа из камня…
Брюс промолчал. В том числе и потому, что видел отнюдь не умиленную физиономию Дьенка. Тот казался подавленным.
— Что ж… Я рад за вас обоих, — Брюс выдал как можно более беспечную улыбку. Хватит на сегодня потрясений.
— Извини… Извините… Мне надо… Надо выйти! — девушка подхватилась с места. — По неотложному делу…
В общем, можно было бы и без подробностей, но осчастливленная Элия вряд ли хорошо соображала.
— Дьенк, ты не исчезнешь? Обещаешь?
Тьфу! Куда исчезла рассудительная и разумная девица без сентиментальных ухваток?
— Не исчезнет, — мрачно пообещал Брюс, заглушив столь же сладкое ответное лепетание Дьенка. — Я посторожу его.
Элия, шало улыбаясь, опрометью унеслась на двор. Ворковала там с озадаченным гиппогрифом, шуршала лопухами, кажется даже припевала.
— Послушай, я хотел тебя спросить, — Брюс увлек Дьенка, вознамерившегося устроиться у
