Глава четвертая
Прерванные разговоры (продолжение)
Харадир, главный евнух-распорядитель дворцового гарема, плюхнулся в кресло и промокнул взмокшую лысину огромным пунцовым платком.
«Ар-шуаммис реви хуаммиди», как говорят в таких случаях южные еретики. «Беды ходят караваном».
Вот уже пятый день женскую половину дворца лихорадило. Все началось с того, как привезли кандийскую принцессу. Понятное дело, что вверили ее заботам Харадира. Поначалу евнух-распорядитель даже обрадовался. Ни скандалов, ни капризов от новенькой – тише воды, ниже травы. Понятно, что и служанок, и покои ей предоставили самые лучшие – как-никак, невеста будущего государя… В том, что Адрелиана коронуют, Харадир не сомневался. И не имел ничего против радостного события.
Евнух, который служит в императорском гареме – будь то распорядитель или мальчик-служка, недавно прошедший все испытания, признанный годным по складу ума и характеру и подвергнутый известной операции, – пользуется большим влиянием. Но с каким бы уважением к евнуху не обращались, как бы перед ним не заискивали, в отношении к нему всегда присутствует легкий, почти неуловимый привкус презрения. Особенно это заметно у мужчин. И Харадир в свое время опешил, когда понял, что вселившийся во дворец лорд-регент общается с ним… как с равным.
Понятное дело: если ее высочество Амилла здесь, значит, со свадьбой все решено. И не хотелось бы ударить в грязь лицом перед будущей императрицей.
Харадир перед вселением принцессы лично осмотрел покои, сделал внушение служанкам, а сам пошел в свой кабинет и тайком достал из особого сундучка бутылку крепкого эрладийского вина. Ждал, что начнутся крики: вода в ванне горячая, яблоки не того сорта, и занавески на окнах зеленые, как хвоя на ели, а должны быть как хвоя на сосне. За долгие годы службы наслушался…
Но караул у дворца в тот день сменился раз, потом другой, и Сурран, молоденький служка, приставленный к Харадиру, дабы набирался опыта, постучался в дверь, спросил, не угодно ли почтенному распорядителю пообедать – обедал распорядитель поздно. И только позже явились служанки – удивленные, улыбающиеся… Ее высочество просит передать, что всем довольна, а почтенному распорядителю вручить в благодарность подарок – футляр для книг из лучшего кандийского бархата, расшитый золотой нитью. И служанок одарила: кому достался гребень, кому узорчатый платок, чтобы не выходить на улицу с непокрытым лицом…
Дальше – пуще. Ни с того ни с сего лорд-регент взялся распускать свой сераль. Зачем? Женитьба, конечно, дело хорошее, нужное. Опять-таки, государственное. Но зачем же наложниц – по домам?!
Евнух-распорядитель поворочался в любимом мягком кресле, которое вдруг показалось ему слишком глубоким, и вздохнул, вспоминая, как утирал слезы Аллейн, которая разревелась в самый неподходящий момент. И как искали ей платок – прикрыть лицо, взамен перепачканного потекшими от слез красками и румянами, да еще такой, чтобы к платью подходил.
И вот теперь новая напасть… Сказать кому – не поверят: сам сайэр Хильдис Коот, светлейший епископ Церкви Сеггера, пожаловал в сераль…
Евнух поморгал, словно надеялся, что фигура в лиловой сутане, сидящая в кресле напротив, исчезнет. Однако светлейший епископ никуда не исчез, только двойная складка между бровями, похожая на гадательный символ «
– Все понятно, ваше светлейшество, дело государственной важности, – пробормотал Харадир, пытаясь придать голосу необходимую твердость. – Но обычай гласит: невесту до свадьбы лицезреть не дозволяется никому, кроме ее ближайших родственников, а также жениха и его родителей…
– Слушай меня, распорядитель, – епископ нагнулся, оперся на стол, и расстояние между ним и толстяком опасно сократилось. – Я повторю тебе исключительно из уважения к твоей должности и твоим заслугам. Как мне хорошо известно, лорд-регент не раздает должности людям, если они того не заслужили. И не чем-нибудь, а особыми способностями, необходимыми на занимаемом посту. А также чувством долга, верностью и неподкупностью. Иначе разговор с тобой был бы другим.
– Конечно, ваше светлейшество…
– Значит, говоришь, лицезреть невесту нельзя?
– Вы совершенно правильно поняли, ваше светлейшество. Ни в коем случае. Даже лицу, облеченному саном, если только оно…
– …не приходится ей ближайшим родственником.
– Именно так, ваше светлейшество.
– Похвальная бдительность, очень похвальная… Враги престола и Церкви могут быть повсюду. Бывает так: сидит человек в роскошном кабинете, отделанном синим бархатом, – и он верный слуга короны и лорда-регента. Но стоит лишь ему спуститься к нам, в подвал Инквизиции, – и там, среди голого камня, быстро выясняется, что никакой он не слуга, а шпион, продавшийся за золото Соултрада. Очень быстро выясняется, за какой-нибудь час.
Намек был более чем прозрачен. Именно синий бархат обтягивал стены кабинета, где происходил разговор. Евнуха била мелкая дрожь, и он лишь надеялся, что она ускользнет от пронзительного взгляда епископа. Напрасно надеялся.
– Любой распорядок можно нарушить, – промямлил Харадир. – По личному распоряжению лорда- регента, конечно…
– Лорд Адрелиан в отлучке, и ты это прекрасно знаешь, евнух. Ну так как, продолжим поиск врагов до его возвращения?
Харадир был одним из немногих – по пальцам одной руки сосчитать можно – людей, знавших о тайных прогулках лорда-регента по столице. Знал и то, что они зачастую растягиваются на полдня. Сколько он сумеет выдержать в подвале Инквизиции, если епископ и в самом деле исполнит угрозу? Час? Едва ли больше… А потом писцы, обслуживающие пыточных дел мастеров, заскрипят перьями – и обратной дороги уже не будет.
И все же евнух продолжал колебаться… И наконец выдавил:
– Н-не могу, ваше светлейшество. Нельзя…
Епископ подумал, что в упрямом толстяке мужества, пожалуй, поболее, чем у иных, имеющих в штанах полное мужское хозяйство. Наверное, он все-таки мог сломать евнуха, даже без обещанных пыток. Применив магию, например… Но не стал, напротив, позволил тому выйти из нелегкой ситуации без урона служебному долгу:
– Тогда сделаем так. Как я понимаю, там у тебя дверь в другую комнату? – епископ ткнул пальцем в сторону тяжелой малиновой портьеры.
Евнух закивал и принялся лихорадочно вытирать платком лысину. О существовании двери, ведущей из кабинета распорядителя в маленькую комнатку, а оттуда – на женскую половину дворца, знали очень немногие. И всех, кто об этом знал, почтенный Харадир мог перечислить, даже разбуди его среди ночи.
Епископ Коот в этом коротком списке не значился. До сегодняшнего дня.
– Так вот, евнух. Если ты приведешь ее высочество Амиллу, принцессу Кандии, в комнату, которая находится за той дверью… туда есть вход не только из твоего кабинета, верно?
Почтенный Харадир поймал себя на том, что уже в десятый раз промокает лоб и макушку скомканным платком. Он вжался в любимое кресло, но это не помогало. Казалось, взгляд глаз-буравчиков впивается в его рыхлую плоть.
Сайэр епископ знал про потайную дверь… Если разобраться, чем это грозило распорядителю сераля? Ничем. Но от осознания этого факта спокойнее не становилось.
– Дверь оставишь открытой, – продолжал епископ, расправляя на коленях концы пояса и словно не замечая ужаса евнуха. – Соответственно, ее высочество будет стоять по одну сторону шторы, я – по другую. Лицезреть невесту сквозь такую плотную ткань я не смогу… Ну, что скажешь, евнух?
Ответом был сдавленный стон, похожий на мычание теленка. Но явно утвердительный.
– Вот и славно. Так что никаких обычаев и предписаний мы не нарушим. Я просто задам ее высочеству несколько вопросов. А чтобы окончательно развеять твои сомнения и тревоги… Можешь не покидать этой комнаты и выслушать весь наш разговор.
