ягодный сок.
– Откуда ты знаешь? – ахнула Амилла.
Она была слишком потрясена, чтобы скрыть изумление. И в самом деле… Во время второго визита лорд-регент распорядился подать угощение. Когда пришел слуга-евнух с вином и фруктами, дочь
Флайри чуть заметно улыбнулась.
– Я знаю его не первый день. Он никогда не пил. Он считал, что человек, на которого возложена такая ответственность – управление государством, – должен сохранять трезвую голову. Иначе этим непременно воспользуются враги.
Амилла поежилась. Только сейчас она поняла, что почти совсем стемнело, и никто не пришел растопить камин. Пламя свечей подрагивало, словно от холода или страха.
– Ну так вот, – продолжала Флайри. – Он посмотрел на нас и спросил: «Как, это все?» Распорядитель Харадир стал объяснять: мол, вы сами приказали отпустить Аллену и всех остальных. А он даже не дослушал, шлепнул Солану и сказал что-то вроде «Ладно, девочки, пошли веселиться».
Пресвятой Пасман-миротворец… Амилле показалось, что пол уходит из-под ног, как сегодня утром, когда началось землетрясение. Значит, он все-таки обманул ее.
– И что ты предлагаешь?
Она надеялась, что этот вопрос прозвучит спокойно, небрежно. Но голос внезапно осип, а язык стал непослушным.
– Мы должны выбраться отсюда и рассказать кому-то о том, что случилось, – Флайри покачала головой. – Сейчас у нас есть возможность. Пока… этот человек развлекается… Только мне кажется, что это и не человек вовсе.
– И кому ты расскажешь? – выпалила Амилла. – Кто нам поверит?
– Все поверят! Все, кто знает Адрелиана. Видишь, даже ты мне поверила!
– А кто тебе сказал, что я поверила?
Амилла сделала последнюю попытку освободиться от кошмара, который сгущался вокруг нее с сегодняшнего утра. В конце концов, какая разница, кто станет ее мужем – настоящий император или его двойник? Она станет императрицей Туллена, ее коронуют… а там будь что будет! Но что-то подсказывало ей, что это не так.
– Я вижу, что ты веришь, – шепот Флайри обволакивал ее невесомой осенней паутинкой. Теперь девушек разделяло не больше шага. Казалось, бархатистые глаза наложницы не отражают, а впитывают золотой свет свечей. Амилла заметила две тонких морщинки, которые словно брали ее рот в скобки, и подумала, что наложница старше, чем показалось в первый миг.
– Знаешь, что я подумала? – тонкие пальцы стиснули запястья Амиллы, в горе между женщинами возникает особая близость. – Ты права насчет Темной стороны. Поэтому надо поговорить с кем-то из Инквизиции. Феликса Гаптора нет… Значит, с Хильдисом Коотом.
Кандийка задрожала. Она никогда не разговаривала с епископом. До этого утра. Слышала о нем многое, и хорошее, и плохое. Но сегодняшний разговор, с его завуалированными угрозами, оставил крайне неприятное впечатление… Да что обманывать себя – просто-напросто напугал Амиллу.
«Только не с ним», – хотела ответить она… и потеряла сознание.
Флайри, которой случалось после боя ампутировать руки или ноги покалеченным солдатам, презрительно скривила губы. Затем нагнулась, легко, без натуги подняла с пола обмякшую принцессу, положила на кровать. Долго рассматривала, задаваясь извечным женским вопросом: «Да что же он в ней нашел?»
Успокаивать себя мыслями о браке по политическому расчету не стоило… Адрелиан полюбил невесту, полюбил по-настоящему, и Флайри хорошо это чувствовала…
Но все-таки: что же он в ней нашел?
Глава шестая
Чужое лицо
После разговора со странником Адрелиан уверился окончательно: никаких случайностей, вызванных землетрясением и последовавшей суматохой, нет и в помине. Он, лорд-регент, стал жертвой магической атаки – хорошо продуманной и спланированной кем-то, знавшим привычку Адрелиана к прогулкам инкогнито… И этот «кто-то» – из обитателей дворца, сомнений нет. Надо было знать
И вот результат: фальшивая чужая личина стала по-настоящему чужой. Что теперь делать – непонятно.
Можно, конечно, во всеуслышание объявить себя лордом-регентом, попавшим под злые чары. Тому же ротмайстеру Круллу, происходи разговор с ним в более спокойной обстановке, можно было бы напомнить о многих делах, про которые случайный самозванец знать ничего не должен. Можно было бы, но…
Но план такой сработает, только если во дворец вскоре после землетрясения не заявился
А он заявился, сомнений нет. Потому что никто не станет затевать столь рискованную игру лишь для того, чтобы доставить временные неудобства лорду-регенту.
Тогда попытка объявиться может закончится плачевно… Если очень повезет, то и столица, и затем страна расколются надвое: кто-то признает регентом утратившего лицо Адрелиана, кто-то – засевшего во дворце двойника-самозванца. Смута, гражданская война… Не годится. Даже если удастся в той войне победить, враги только и ждут такого случая.
А если не повезет, то гвардейцы схватят Адрелиана, когда он только начнет убеждать потенциальных сторонников, что он – это он. Швырнут в подземную темницу, и все на этом закончится. Даже публичной казни, как в случае с лжепринцем лже-Лорисом, ждать не приходится. Ну объявился какой-то сумасшедший бродяга-самозванец, ну сгинул безвестно, через неделю никто и не вспомнит…
Нет, с последствиями магической атаки надо бороться с помощью магии. Адрелиан вздохнул. Он всегда предпочитал надеяться на верный меч и мужество солдат… Но другого выхода нет, надо обратиться к кому- то из сильных магов, и вернуть для начала свое истинное лицо.
Проблема в другом: а к кому можно обратиться, не рискуя попасть в лапы автору всего нынешнего безобразия? К Хильдису Кооту? Что не епископ затеял магическое покушение, Адрелиан был уверен. Почти уверен…
Но… Но лорд-регент не всегда согласовывал свою политику с политикой серого братства – когда считал, что интересы Инквизиции идут вразрез с государственными. Не так давно, когда на совете речь зашла об объединении с Аккенией, епископ очень старался не выдать недовольство… Не посчитает ли сайэр Хильдис, что попытаться сделать из самозванца свою марионетку гораздо выгоднее, чем иметь дело с подлинным, но весьма своевольным Адрелианом?
Ответить на этот вопрос лорд-регент не смог. Не успел.
Несколько фигур, закутанных в темные плащи с низко опущенными капюшонами, со всех сторон надвинулись на него из сгущавшихся вечерних сумерек.
Во всех их движениях таилась невысказанная угроза, и лорд-регент не стал мешкать, решив, что лучше показаться смешным, чем стать мертвым. Торопливо шагнул назад, прислонился спиной к невысокой каменной ограде, подхватил валявшийся под ногами обломок суковатой палки – слишком легковесное оружие, в роли увесистой дубины выступить никак не сможет, но все же лучше, чем ничего. Громко спросил:
– Кто вы?! Зачем прячете свои лица?! Зачем подкрадываетесь в темноте к мирным людям?
Фигуры на мгновение замерли. Затем один из замаскированных поднял руку – несколько угловатым, не совсем естественным движением. И стало ясно: прятал лицо он не зря, в приличную компанию с такой физиономией лучше не соваться… Нос отсечен, осталась лишь недавно зажившая рана с двумя отверстиями; губ тоже нет, в лунном свете поблескивали оскаленные в вечной ухмылке зубы: не обычные человеческие, но сделанные из стали, острые, напоминающие волчьи клыки.
