Высокий парень в бейсболке, надетой козырьком назад, допил кока-колу из банки, смял ее и бросил на землю. Банка гулко стукнула по асфальту, покружилась на одном месте и застыла, ярко-красным пятном выделяясь на дороге. Парень спокойно вошел в ворота лицея и двинулся ко входу в здание.
«Вот выяснить бы сейчас, из какого он класса, и нажаловаться его классному руководителю!» – злорадно подумала я, прежде полагавшая, что ябедничать нехорошо. Собственно, научить этого переростка хорошим манерам я могла бы, и не прибегая к помощи классного руководителя. Кстати, для ученика лицея этот парень все-таки слишком взрослый, если только его не оставляли на второй год несколько лет подряд. Но в сто тридцать седьмом лицее таких учеников не держат. Их тут просто нет – по определению.
«Интересно, куда это он направляется? – подумала я. – На преподавателя он явно не похож, на родителя – тоже… Наверное, это чей-то брат, пришел забрать свою младшую сестрицу или братца из лицея».
Я посмотрела на часы: приближалось время окончания занятий. Из дверей лицея начали группками и поодиночке выходить старшеклассники с рюкзаками и торбами за плечами, жевавшие жвачку и болтавшие между собой. Некоторые шли к трамвайной остановке, кто-то подходил к поджидавшим их автомобилям… Парень-неряха в бейсболке подошел к кучке стоявших поодаль школьников и затерялся в этой группе. Наверное, он просто пришел к кому-то из знакомых, и я потеряла к нему интерес, решив простить этого типа – на первый раз – за невоспитанность.
К машине уже бежал Никита, размахивая на ходу каким-то ярким проспектом. Алена почему-то не появлялась.
– Привет! – радостно сказал мальчишка, забираясь в машину.
– Привет. Что это у тебя?
– Это диплом! Мне вручили его за первое место на олимпиаде по информатике среди одаренных детей!
– Здорово! – похвалила я его, прочитав диплом. – Слушай, ты Алену не видел? Что-то она задерживается.
– Видел: она с кем-то по телефону болтала. Я ей сказал, чтобы она выходила поскорее, она мне рукой в ответ махнула.
– Что ж, подождем, – сказала я.
Алена появилась только минут через двадцать, когда я уже готова была пойти в лицей и начать разыскивать ее там. Девчонка шла не спеша и на ходу разговаривала по мобильному телефону, смеясь и кокетничая. Однако, когда она подошла к машине так близко, что разговор ее мог быть услышан мною или братом, Алена быстро отключила связь.
Не здороваясь, она села на сиденье и приняла вид светской львицы.
– Если ты еще раз задержишься так надолго, домой пойдешь пешком, – спокойно произнесла я.
– Меня по делу задержали! – резко ответила Алена.
– Значит, нужно было позвонить и предупредить меня.
– Я что теперь, за каждый свой шаг должна отчитываться?! – с вызовом вскинула голову Алена.
– Да, – с невозмутимым видом кивнула я и завела мотор.
Ведя машину под неумолчную трескотню Никиты, предвкушавшего, что скоро он примет участие в грандиозном турнире по «Антаресу», я думала о своем. То есть о бандитах. А также и о том, что вероятность нападения на Шишкова возросла и стоило бы мне пересмотреть принятые мною меры предосторожности по охране его и его близких и усилить их. И поговорить сегодня на эту тему с ребятами- охранниками. Павел, кстати, неплохо себя зарекомендовал, парень он толковый, с ним вполне можно иметь дело. Если и другие его коллеги такие же ответственные люди, это уже очень неплохо!
Сдав обоих старших детей на руки их матери, я отправилась на поиски Павла. Однако я не успела его найти: навстречу мне из своей комнаты вышел растерянный Эдуард Борисович с телефоном в руках.
– Михайлова ограбили… – глухо выговорил он. – Я сейчас еду туда. Вы…
– Я с вами.
Мы сели в его автомобиль, и Эдуард Борисович тронулся с места. Я подумала о том, что с затянувшимся было затишьем явно покончено. Бандиты, зализав раны, ожесточенно принялись наверстывать упущенное время и даже обнаглели настолько, что напали на свою жертву посреди белого дня.
Сидя за рулем, Эдуард Борисович сосредоточенно молчал. Мне хотелось узнать хотя бы о кое-каких подробностях нападения, и через какое-то время я спросила:
– Жертв нет?
– Кажется, нет. Но дома была его жена. На нее напали, связали…
– Вот как? Но она хотя бы жива?
– Жива, жива, слава богу! – кивнул Шишков.
– Да уж, – я покачала головой. – Просто удивительно, как повезло человеку! И как это они свидетеля в живых оставили? Наверное, их кто-то спугнул.
– Вот приедем к ним, Наташа все и расскажет, – сказал Шишков. – А у меня уже голова кругом идет, если честно!
– Она сумеет все четко описать? – спросила я.
Шишков мне не ответил.
– Что, она в… неадекватном состоянии? Перенервничала? – осторожно уточнила я.
Шишков отчего-то замялся.
– Нет, просто она… блондинка, – наконец, выговорил он.
– И что? – не поняла я.
– Ну, вот мы приедем, и вы сами все поймете, – слабо улыбнулся он.
Михайлов проживал поближе к городу, чем Шишков, в Разливановке, так что на дорогу у нас ушло минут двадцать. Правда, Эдуард Борисович гнал машину на скорости, превышавшей сто километров в час.
Коттедж был под стать «стилю» своего хозяина. Его склонность к показной роскоши я оценила еще во время своего первого посещения их с Шишковым личных владений в комплексе «Пульсар».
Уже издали становилось очевидным, что здесь обитает человек, стремившийся производить вполне определенное впечатление на окружающих. Двухэтажный белый дом с колоннами и арками, круглыми «волнами» идущими по всему фасаду, возвышался за внушительным забором. Когда мы подъехали к воротам, выяснилось, что они не заперты. Возле них стоял невысокий человек в джинсовой куртке и брюках, оказавшийся личным водителем Михайлова. Он хорошо знал Шишкова, поэтому пропустил нас беспрепятственно.
Перед домом находилась огромная, вымощенная серым камнем площадка, ее обрамляли аккуратно подстриженные деревья. Не знаю, каких пород, но даже в это, весьма раннее время года они уже радовали глаз зелеными листьями. В центре площадки имелся фонтан необычной формы, окруженный извилистым бордюром. От фонтана к дому вела ровная дорога. Шесть длинных полукруглых ступенек поднимались к арочному проему. Пройдя над ним, мы оказались перед массивной дверью желто-коричневого цвета, украшенной резьбой, с золочеными ручками в виде колец.
Шишков, наверняка бывавший здесь неоднократно, подергал за ручку, и по всему двору разлился мелодичный звон. Я подняла голову. Под крышей имелся проем, и там висел небольшой колокол. Именно он и начинал звонить, когда дергали за ручку.
– Это что же, такой трезвон раздается всегда, когда кто-то придет? – приподняв брови, спросила я Шишкова.
– Нет, вообще-то сначала прибывшие звонят в звонок у ворот, – невольно улыбнулся Шишков. – А когда их пропустят, дергать дверную ручку уже не имеет смысла. Это опять же скорее для выпендрежа устроено.
– Ну, это еще куда ни шло, – пробормотала я. – А то ведь от постоянного колокольного звона и с ума сойти недолго!
За дверью послышались тяжелые шаги, и вскоре нам открыл сам господин Михайлов. Лицо Геннадия Юрьевича было сумрачным.
– Привет! – буркнул он, обращаясь Шишкову, а мне лишь кивнул. – Вот и я дождался…
Он вздохнул и пропустил нас в дом. Огромный холл был практически пуст, как и в доме Шишкова. Только у Эдуарда Борисовича он все же был существенно меньше. Я подумала, что Шишков или его жена,
