— А ты, Шейла? — робко спросил он жену.
— Пожалуй, нет, Роберт, — мягко сказала она. — Но мы можем высадить тебя у дорожки. А потом Берни привезет тебя домой.
— О’кей, — сказал Роберт, смирившись с ролью одинокого бегуна на длинной дистанции. Несколько миль они проехали молча. Потом заговорил Жан-Клод.
— Можно мне поехать с вами?
Роберт страшно обрадовался.
— Ты тоже хочешь побегать?
Нет, ответил мальчик.
— Я хотел просто посмотреть на вас.
Берни делал разминку, не сводя глаз с футбольного поля, где Дэйвид снова давал жару футбольным звездам из средней школы. Заметив друга, подходящего к беговой дорожке, он крикнул, продолжая свои прыжки:
— Привет, Беквит! И тебе привет, парень!
Не то чтобы у Берни была плохая память. Но при виде… проблемы друга, которая собственной персоной приближалась к нему, он на какое-то мгновенье лишился дара речи.
— Хелло, Берни.
— Здравствуйте, мистер Акерман, — сказал Жан-Клод.
— Ну что, дружище? Хочешь с нами побегать?
— Нет, я просто подожду Роберта.
— Спорт отлично укрепляет растущий организм, — заявил Берни и показал на футбольное поле. — Погляди на Дэйвида, из него получится настоящий Тарзан.
— Может быть, Жан-Клод вовсе не хочет висеть на деревьях, — вмешался Роберт. — Пошли, Берни, пора начинать.
Мужчины побежали по дорожке. Мальчик пошел к трибуне, залез на четвертый ярус, откуда открывался вид на всю беговую дорожку, и сел.
— Ни как, Беквит? — прошептал Берни, когда они описывали кривую.
— Что как?
— Как ты решил — когда он уедет?
— Я же сказал тебе, что Шейла согласилась на месяц.
— О’кей, о’кей. Но помни, я тебя предупредил: то, что жена думает, и то, что она говорит, не всегда одно и то же.
— Давай просто побегаем, ладно?
Роберт ускорил темп, надеясь, что его партнер устанет и замолчит.
— Беквит, — пропыхтел Берни. — То, что ты мне рассказал, навеки погребено в моей памяти, и никакое Гестапо не может заставить меня открыть твою тайну. Но…
— Но что?
— Мне очень хочется рассказать все Нэнси. Она — человек чести. Воплощенная рассудительность. К тому же, она сразу заметит, что я от нее что-то скрываю. И бог знает, что она может подумать.
— Она никогда не догадается.
— В том-то и дело. Уверяю тебя, Беквит, она никому ничего не скажет. Клянусь жизнью всех моих клиентов.
Давление было слишком велико.
— Ладно, Берни, — вздохнул Роберт, — но пожалуйста, не слишком много подробностей.
— Успокойся. Один только голый факт, — ты понял, что я имею в виду?
— Понял. Когда ты ей скажешь?
Пробежав три шага, Берни смущенно ответил:
— Вчера вечером.
Футболисты из средней школы простились с младшим Акерманом и начали расходиться. Со вчерашнего дня он учился забивать голы, а теперь отрабатывал дриблинг. Поэтому он начал двигаться по периметру поля, толкая перед собой мяч поочередно то одной, то другой ногой.
Добравшись до трибуны, он увидел заграничного гостя Джессики Беквит, который в одиночестве сидел на четвертом ярусе. Он прижал ногой мяч, остановился, повернулся к трибуне и крикнул:
— Эй!
— Чего тебе? — спросил Жан-Клод.
— Это ты — француз, который живет у Беквитов?
— Да.
— Ты чего тут все время торчишь?
Жан-Клод пожал плечами.
— А что в этом плохого? — отозвался он, смутно заподозрив какой-нибудь подвох.
— Ты чего все время ходишь вокруг Джессики Беквит? — уже явно враждебным тоном осведомился Дэйвид.
— Я ее гость. Мы с ней друзья… — не совсем уверенно отвечал Жан-Клод. Ему становилось все больше не по себе.
— Она моя подруга, французишка, понял? Моя подруга, — твердил Дэйвид, в доказательство тыкая себя пальцем в грудь.
— Меня зовут не французишка, — спокойно отозвался мальчик.
Ага, обрадовался про себя Дэйвид, вот где его больное место.
Да? Плевать я на тебя хотел! Я буду называть тебя, как мне вздумается, когда мне вздумается и сколько мне вздумается, — плюс еще десять раз подряд. Французишка, французишка, французишка…
Дэйвид стоял перед Жан-Клодом, правой ногой попирая футбольный мяч, а правой рукой проделывая некий замысловатый жест, связанный с собственным носом.
Жан-Клод встал.
Дэйвид вобрал в легкие воздух и вытянулся в полный рост, немного превосходивший рост младшего мальчика.
— Ну и что ты можешь сделать, французишка? — издевательским тоном спросил он.
Жан-Клод неторопливо сошел с трибуны и приблизился к Дэйвиду, чей замысел состоял в том, чтобы с высоты своего роста, излучая силу, повергнуть в панику своего низкорослого противника.
— Меня зовут Жан-Клод Герен, — спокойно сказал мальчик, продолжая двигаться навстречу Дэйвиду.
— А я говорю, что ты французишка. Французишка, лягушатник, огородное чучело.
Жан-Клоду теперь оставалось меньше полуметра до Дэйвида, который возвышался над ним во весь свой немалый рост.
— Французишка, французишка, французишка… — ухмыляясь, твердил он.
И тут Жан-Клод нанес удар ногой.
Не по противнику, а по его мячу. Дэйвид потерял равновесие и грохнулся задом на землю.
Покидавшие поле футболисты издали увидели, как юркая суперзвезда плюхнулась оземь, и захохотали. Дэйвид в ярости вскочил на ноги.
Он двинулся в сторону Жан-Клода, а тот отступил назад, продолжая держать под контролем мяч.
— Меня зовут Жан-Клод, — повторил он.
Дэйвид устремился вперед, чтобы выбить у него из-под ног мяч.
Жан-Клод искусно оттолкнул мяч за пределы его досягаемости.
Теперь французский гость повел мяч к центру поля. Дэйвид устремился за ним. Он скачками рванулся вперед. Жан-Клод делал ложные выпады и увертывался. Дэйвид никак не мог подобраться к мячу. Футболисты теперь свистели и хлопали в ладоши. Они еще в жизни не видели, чтобы такой малыш так ловко орудовал мячом. Их же не учили в школе, что европейские мальчики начинают гонять мяч в тот самый день, когда начинают ходить.
