— Сейчас?
— А что тут такого? Просто окунемся и все, — с улыбкой обернулась к нему Николь.
Он не мог сказать: да. Он не хотел сказать: нет. Он просто не помешал ей свернуть на узкую проселочную дорогу над бесконечной спокойной бухтой.
Они оставили машину на дороге, молча подошли к самой кромке воды и остановились.
— Не бойтесь, — мягко сказала она наконец. — Вода теплая.
И без всякого стеснения разделась. Одежда невысокой горкой упала к ее ногам.
Роберт не мог отвести глаз от ее стройного силуэта, который смутно вырисовывался на фоне воды и песка.
— Ну, что же вы?
Его вдруг охватило странное чувство неловкости, что на нем слишком много надето.
Неподвижно стоя в лунном свете, она смотрела, как он снимает рубашку, башмаки, носки, брюки. Все подряд.
— Идем, — сказала она и направилась к морю. Роберт двинулся за ней навстречу ласковым волнам.
В воде, особенно в те минуты, когда она шаловливо окатывала его брызгами, он все время спрашивал себя, что будет дальше. Впрочем, он и так это знал. Теперь это было неизбежно. Он плавал в освещенном луной море за многие тысячи миль от всех своих устоев. Он прекрасно знал, что будет. И он этого хотел.
Выходя на берег, она взяла его за руку.
Они остановились. Море по-прежнему плескалось у их ног.
Николь подняла к нему лицо. Они поцеловались.
— Вернитесь со мной в Сет, — прошептала она. — Никаких обязательств. Просто в эту ночь мы хотим быть друг с другом.
И он ответил: — Да.
30
Роберт услышал шаги. Он поднял голову. Перед ним стоял доктор Шелтон, все еще в зеленом хирургическом костюме.
— Мистер Беквит…
— Да? — Роберт встал. Сердце у него бешено застучало.
— Кажется, мы успели вовремя, — сказал Шелтон. — Через двенадцать часов мы будем знать точно, но я настроен весьма оптимистически. Советую вам поехать домой и немножко отдохнуть.
— Можно на него посмотреть?
— Я не уверен, что он проснулся.
— Ничего. Я хочу убедиться, что он дышит.
— В таком случае ступайте. Только не волнуйтесь. Выглядит он пока неважно, но объективно его состояние вполне удовлетворительно.
Добежав до палаты, Роберт едва не задохнулся. Он открыл дверь. Мальчик лежал высоко на подушках. Из ноздри у него торчала трубка, и еще одна трубка закреплена на сгибе руки. Глаза были полузакрыты.
— Жан-Клод? — прошептал Роберт.
Мальчик повернул голову.
— Роберт, — хриплым голосом сказал он, — мне трудно разговаривать.
— Тогда говорить буду я, а ты только кивай. — Роберт медленно подошел к мальчику. — С тобой все будет в порядке. У тебя лопнул аппендикс. Пришлось сделать операцию, но все будет хорошо. Мне сам доктор сказал.
С минуту мальчик молча смотрел на него. Потом, превозмогая боль, заговорил:
— Простите, что я причинил вам столько хлопот.
— Ш-ш-ш, не болтай глупостей. — Роберт погладил ребенка по голове. — И вообще перестань разговаривать. Только кивай.
Жан-Клод кивнул.
— Отлично. А теперь спи. Я скоро опять к тебе приду.
Роберт пожал ему руку. Жан-Клод посмотрел на него, постарался улыбнуться и сказал:
— Не беспокойся. Я не боюсь больниц.
Он медленно ехал обратно, включив кондиционер на полную мощность, чтобы холодный воздух бил ему в лицо и не давал уснуть. Светало, и он чувствовал, что наступает жаркий влажный день.
Заслышав шум мотора, Шейла выбежала на веранду. Оба заговорили одновременно.
— Как он?
— Как девочки?
— Сначала расскажи ты, — попросила Шейла.
— Он выглядит неплохо.
— Слава богу. Мы все ужасно волновались.
Роберт посмотрел на жену. Он столько хотел ей сказать.
— Я люблю тебя, Шейла. Ты мне еще веришь?
— Да, — тихо ответила она. И обняла его за плечи.
Девочки в одних пижамах сидели на ступеньках.
— Как он? — выпалила Паула.
— С ним будет все хорошо, — сказал Роберт, устало опускаясь в кресло.
— Это все из-за меня, — сказала Джессика. — Когда вы уехали, я жутко перепугалась.
— Я тоже, — сказала Паула.
— Нет, девочки. Во всем виноват только я, — сказал Роберт, обнимая дочек и прижимая к себе. Он чувствовал их страх и смятение. — Мы все будем вместе. Всегда. Ничто нам не помешает.
Кто-то ласково прикоснулся к его затылку.
— Ты смертельно устал, — сказала Шейла. — Тебе надо поспать.
Да. Все его тело было налито свинцом. И он не чувствовал ничего, кроме тепла их любви.
— Иди ложись, папа. Мама права, — сказала Джессика.
Роберт кивнул, поцеловал обеих девочек и пошел наверх.
Шейла помогла ему раздеться и лечь в постель. С трудом натянув пижаму, он сказал «спасибо», залез под одеяло и закрыл глаза.
Шейла нагнулась и поцеловала его в щеку.
— Я без тебя соскучилась, — прошептала она, думая, что он уже спит. Но он услышал и, не открывая глаз, протянул ей руку. Шейла взяла ее, их пальцы переплетались. Роберт прижал ее руку к губам, погладил и подумал: пожалуйста, не отпускай меня, Шейла. Никогда никогда никогда.
Когда шесть часов спустя он проснулся, Шейла сидела на краю кровати с чашкой горячего кофе.
— Надо позвонить в больницу, — сказал он.
— Все в порядке, — тихонько отозвалась Шейла. — Доктор Шелтон позвонил сам и сказал, что все идет нормально. Пульс ровный, температура упала. — И добавила: — Он спрашивал про тебя.
— Ты поедешь со мной? — спросил Роберт.
Она на мгновенье задумалась, а потом ответила:
— Да.
Все две недели, пока Жан-Клод поправлялся, Роберт с Шейлой каждый день его навещали.
Как-то утром, когда муж был занят, Шейла приехала в больницу одна. Увидев ее, Жан-Клод
