— Молодежные банды. У них была своя униформа — кепки и брюки-«колокола». Собирались по нескольку человек, налетали на прохожих, сбивали с ног и грабили. Манчестер никогда не был тихим, спокойным местом. А однажды трое парней — тоже бандиты — проникли в зоопарк, забрались в вольер с птицами и забили до смерти огромное количество пингвинов и пеликанов. Их потом арестовали.
— Давно это было?
— В конце пятидесятых. Мне дедушка рассказывал. Их отправили в колонию для несовершеннолетних. — Он не удержался и добавил: — Похоже, сегодня их внуки грабят наивных южан, приезжающих на учебу в Манчестерский университет.
Рик принялся нервно теребить ноготь на большом пальце. По-видимому, последнее замечание попало в цель.
Наконец они сдвинулись с места и стали медленно продвигаться вдоль парковки кинотеатра- мультиплекса.
Джон почувствовал укол стыда. Стараясь загладить впечатление от колкой реплики, он произнес:
— Прямо тут было озеро с островом посередине. Американские горки назывались «Бобс». Каркас аттракциона был деревянный, ужасно скрипучий. Вагончики, дребезжа, катились по рельсам, и казалось, вот-вот свалятся. Мой папаша не стесняясь заявил, что «Бобс» напугал его до полусмерти. Я был еще маленький, и меня на аттракцион не пускали. И хорошо, а то мучился бы от ночных кошмаров.
— Так ты в окрестностях вырос? — спросил Рик, оживляясь.
— Да, но очень скоро здесь все пришло в упадок.
— А почему?
— Аттракционы потихоньку закрылись. А кроме того, вкусы меняются: у нас была танцевальная веранда, где проводили общенациональные конкурсы духовых оркестров. Сейчас никто такими вещами не интересуется.
Рик взглянул на кинотеатр:
— А этот тут давно?
— «Шоукейс»? Построили в начале девяностых. Когда часть парка закрыли, здесь почти десять лет был пустырь. А потом построили кинотеатр, и стало более-менее прилично. Рядом открылись «Бургер кинг» и «Пицца хат», а потом еще и бинго-зал. Но я слыхал, у них снова проблемы. Зрители предпочитают смотреть кино в «Принтворкс», в центре города. Если «Шоукейс» закроется, тут снова будут руины.
Джон подумал о периодах упадка и возрождения, сменявших друг друга подобно приливам и отливам.
В конце концов они свернули на Маунт-роуд и через пару минут оказались перед департаментом жилья Бельвью. Муниципальные служащие толпились на парковке, глазея на происходящее из-за ограждения. Туман рассеялся, и было видно, как несколько полицейских пытались не подпускать зевак. Джон и Рик двинулись в их сторону прямо по траве, держа удостоверения наготове.
— Кого-то убили? — крикнул через загородку какой-то служащий, одетый в серый костюм из ткани с блеском. Радостное предвкушение в его голосе вывело Джона из себя. — Там труп?
Джон остановился и демонстративно оглядел мужчину — мертвенно-бледного, с прозрачными рыбьими глазами.
— Тут тоже.
Он двинулся дальше, оставив за спиной шелест возмущенных вздохов.
Не поворачивая головы, Рик пробормотал:
— Стоило ли?
Он изобразил саркастическую улыбку, но лицо Джона было мрачнее тучи.
— Ненавижу публику, которая собирается, чтобы будоражить себе кровь подобным зрелищем.
Когда они подошли к месту встречи за внешним кольцом ограждения, Джон заметил молодого человека, пытающегося поймать место преступления в видоискатель мобильного телефона.
— Учтите, конфискую телефон как вещественное доказательство.
Молодой человек опустил телефон, но на лице его отразилось сомнение. К ним подошел полицейский, и пока он записывал их имена, Джон кивнул в сторону мужчины с телефоном:
— Запишите его имя и адрес. Преступники имеют привычку возвращаться на место преступления.
Молодой человек явно пожалел, что не остался дома.
Джон и Рик прошли за последнее ограждение. Криминалист и патологоанатом еще не приехали, и вокруг трупа никого не было. Как и у первых двух жертв, из одежды на покойнице остались только трусики. Но в отличие от первых двух жертв у убитой не было лица.
Джон с трудом сглотнул. Черт, какая же сволочь тут орудует?!
Рик первым отвел глаза.
— Так не бывает. Словно экспонат с выставки…
— С какой выставки?
Рик взглянул на небо.
— Как же его звали?.. Ван Хагенс, вот. Он снимает кожу с трупов, как-то консервирует их, а затем придает им различные позы. Выставка не так давно прошла в Лондоне.
Они повернулись к мертвому телу и какое-то время рассматривали его. Потом Рик заметил:
— Вроде еще молодая, а половины зубов не хватает.
Джон кивнул и двинулся вдоль ограды. С каждым шагом у него крепло чувство, что тело выставлено здесь напоказ.
— Надо будет с этим разобраться.
Рик посмотрел на него вопросительно.
— С выставкой Ван Хагенса. Я еще в прошлый раз, когда нашли Кэрол Миллер, подумал: зачем подбрасывать тело в парк, где всегда много народу? Зачем такой риск? Может, он хочет что-то этим сказать? А вдруг это предупреждение или, наоборот, демонстрация силы?
Он огляделся. В скверик выходило множество окон: с одной стороны тянулись длинные двухэтажные муниципальные дома, а с другой — коттеджи побогаче, с садиками на заднем дворе. Несколько встревоженных владельцев стояли у изгородей и обсуждали происходящее. Над крышами торчали верхушки осветительных мачт, окаймлявших стадион для собачьих бегов. Над всем районом возвышалась одинокая вышка сотовой связи с уродливыми металлическими панелями. Эх, туда бы видеокамеру…
Через пять минут появился полицейский патологоанатом.
— Быстро вы, — заметил Джон, глядя, как патологоанатом облачается в белый комбинезон.
— Мне позвонили, когда я ехал на работу. Проще было приехать прямо сюда.
Он натянул белые бахилы и, разложив перед собой коврик, подошел к телу.
Пока патологоанатом проводил первичный осмотр, на стоянку у департамента жилья вырулил фургон мобильной криминалистической лаборатории. Несколько полицейских двинулись в сторону места преступления, держа в руках колья и белый пластиковый навес. Когда патологоанатом закончил осмотр, Джон спросил:
— Что скажете?
— Ну… — Патологоанатом поднялся на ноги, при этом его колено громко хрустнуло. — Она лежит тут почти всю ночь. Утром выпала сильная роса, сгустился туман. Та сторона тела, что закрыта от солнца, по- прежнему мокрая. Волосы тоже.
— В какое время примерно она умерла?
— Трупное окоченение выражено вполне отчетливо, но я еще должен выяснить, не связано ли это с отсутствием кожных покровов. Тем не менее я бы сказал, что она была убита не менее двенадцати часов назад. А может, и больше.
— Вокруг тела нет крови. Ее принесли сюда уже мертвой?
— Совсем как в прошлый раз. Одного я не могу понять — характера повреждений на животе. Края ран очень неровные.
— Это следы собачьих зубов.
Патологоанатома передернуло, и Джон порадовался, что и у профессиональной беспристрастности
