— Да, я помню. Чего вы хотите?
— Вы не уделите нам пару минут? — Джон сделал шаг в сторону открытой двери.
Грей отступил и зачем-то оглянулся.
— Вы не могли бы зайти попозже?
— Мы вас долго не задержим.
Грей потер небритый подбородок.
— Сейчас неподходящий момент.
— Как я уже сказал, мы буквально на минуту. — Джон положил руку на дверной косяк.
Пит бросил на него подозрительный взгляд.
— Вы меня арестуете?
— С чего вы так решили?
— Не знаю. — Он снова покосился на руку Джона. — Ладно, проходите на кухню.
Кухня была в конце короткого коридора, прямо перед ними. До этого надо было пройти мимо еще двух дверей, по одной с каждой стороны. Джон знал, что правая ведет в комнату с телевизором и полками, заставленными книгами. Пит Грей на своем пути на кухню прикрыл левую дверь.
Джон указал на закрытую дверь. Когда они вошли, он двинулся прямо в комнату с телевизором справа от входа. Грей крутился вокруг.
— Кухня вон там.
Джон стоял в центре комнаты, глядя на книжные полки.
— Что, простите?
Грей в ярости ворвался в комнату.
— Что слышали! Кухня вон…
Он услышал, как дверь с другой стороны коридора открылась, и понял, что оказался в ловушке.
Джон читал названия книг: «Анатомические рисунки Леонардо да Винчи», «Андреас Везалий: Работа мастера», «Клиническая анатомия для студентов-медиков» Ричарда Снелла, «Анатомия» Грея. Странная коллекция. Чего ждать от человека, читающего такие книги!
— Эй! Не трогайте книги! — Грей оглянулся в сторону другой комнаты. — Какого черта! Выйдите оттуда! Это незаконно.
— Извините, сэр, вы сами разрешили нам войти.
— Джон, взгляни-ка. — В голосе Рика слышалось едва сдерживаемое волнение.
Джон не спускал глаз с Пита Грея. Тот был сильно взволнован, но щеки у него по-прежнему были розовые. Если бы он собирался бежать или сопротивляться, лицо бы побледнело, кровь отхлынула бы к конечностям.
— После вас, сэр. — Джон сделал знак рукой в сторону коридора.
Они прошли во вторую комнату. На обеденном столе лежала раскрытая папка, из нее вываливались цветные фотографии. При первом взгляде Джона ошеломило обилие красного цвета: торсы со снятой кожей; торчащие наружу глазные яблоки; срезанные губы и открывшиеся за ними зубы.
Глава 29
Донна Пул остановилась перед дверью спальни, набрала в грудь побольше воздуха и распахнула дверь.
Пациент сидел на кровати, уставясь в другой конец комнаты. Ряд стежков вдоль челюсти был почти неразличим под проросшей щетиной. Нос оставался припухшим в том месте, где доктор О’Коннор спилил выступающую часть носовых костей, а потом сместил их и зафиксировал. Под глазами по-прежнему были синяки.
— Ну что, принесла?
Донна покачала головой.
— Не получилось. Там был полицейский, который задавал мне вопросы в «Платинум инн».
Она вдруг осознала, что все еще стоит в дверях, не решаясь войти.
— Он меня увидел, пришлось уйти. Что происходит? Зачем он туда ходил?
Вопрос остался без ответа. Простыня была завязана в узел, красные ногти впились в складки материи.
— Черт, мне нужен андротон! Посмотри, у меня растет борода. Это омерзительно!
Донна осторожна подошла.
— На тебе были бинты. Однажды у меня нога была в гипсе, а потом, когда его сняли, оказалось, что она вся в волосах.
— Нога — не лицо. О Господи! — Пациент с отчаянным видом огляделся, запустив руку в свои растрепанные волосы. — Моя грудь тоже усыхает. Я не могу без таблеток. Я должен получать прогестерон!
— Нет, она не усыхает, дорогой, — сказала Донна, глядя на выпуклости у него под сорочкой.
— Не ври. Возьми вот тут. — Рука махнула в сторону комода. — Во втором ящике снизу.
— Алекс, ты меня пугаешь.
Он встретился с ней взглядом.
— Послушай, я не виноват. Это все тестостерон, ядом меня ест… — С несчастным видом он зажал руку между коленей. — О Господи, чем скорей мы уедем в Голландию и там проведут завершающую операцию… А теперь, пожалуйста, выдвини ящик!
Донна сделала несколько осторожных шагов в комнату, испуганная резким тоном его приказаний. Такого никогда раньше не было. В начале их взаимоотношений она чувствовала себя неловко, не понимая, будут ли они развиваться в сторону секса. Затем в какой-то момент он мягко отверг ее неуверенные попытки к сближению, сказав, что она для него скорее друг, чем любовница.
Ясность даже обрадовала Донну — они останутся близкими людьми, и между ними не будет недоговоренности. Когда доверие между ними окрепло, Алекс поделился своей мечтой: стать не трансвеститом, как сейчас, а настоящей женщиной.
В первый момент это явилось для нее потрясением. Останется ли он с ней после смены пола? Но вскоре Донна поняла, что во многих отношениях она нужна ему больше, чем он ей. Алексу требовалась физическая поддержка после каждой очередной мучительной операции и эмоциональная поддержка в минуты, когда он терял веру в себя и впадал в отчаяние.
Стоимость операций, вот в чем была загвоздка. Он никогда много не зарабатывал, она тоже. Когда Алекс сообщил ей, что собирается зарабатывать, торгуя собственным телом, она пришла в ужас. Он сказал, что уже занимался этим раньше, лет в двадцать. На трансвеститов и транссексуалов до операции сейчас большой спрос. Зная, что его счастье зависит от смены пола, Донна в конце концов согласилась.
В первую ночь, когда Алекс отправился на панель, она страшно беспокоилась, не случится ли с ним что-нибудь дурное. Но на следующее утро он появился с полными карманами денег. Еще несколько ночей, и он заработал достаточно, чтобы расплатиться с доктором О’Коннором за имплантаты в щеках. И все пошло как по маслу. Алекс торговал собой, чтобы заплатить за следующую операцию, потом лежал в постели, пока не заживут раны, а Донна за ним ухаживала; потом он снова шел на панель, чтобы оплатить следующий визит к доктору О’Коннору…
Конечно, бывало, он злился, выведенный из себя уничижительными замечаниями клиентов или их отказом заплатить за услуги. Донна вдруг вспомнила ту ночь, когда Фионе показалось, что за стенкой кого- то убили.
— Алекс, ты помнишь, за день до последней операции у тебя был клиент? Ты привел его в мотель поздно ночью. Вы с ним пошли в девятый номер.
— Второй ящик снизу! — Крик внезапно сорвался на визг.
Донна вздрогнула, а потом быстрым шагом подошла к комоду. Сверху на нем стояла гипсовая голова, на которую был надет каштановый парик с красными прядями. Донна открыла ящик и уставилась на лежащую там груду банкнот.
