Роуландс? Их тела также были найдены со снятой кожей.
О’Коннор снова повернулся к Рику. И по-прежнему у него на лице ничего нельзя было прочесть.
— Разумеется, нет.
Заговорил Джон:
— Интересная у вас библиотека, доктор. Скажите, вы занимаетесь только косметическими процедурами?
— Я предпочитаю называть это эстетической медициной.
— Тогда зачем вам эта книга?
Он не произнес вслух название «Анатомии» Грея и не взял книгу с полки, стараясь вынудить доктора подняться со стула.
О’Коннор наклонился вперед, пытаясь рассмотреть, на что ему указывает Джон. Прежде чем ответить, он оглянулся на Рика, что-то прикидывая в уме.
— Вы не могли бы сесть? Мне трудно разговаривать, когда вы все время зависаете за моей спиной.
Джон пожал плечами и сел, довольный, что ему удалось поколебать невозмутимость О’Коннора.
— Я раньше занимался хирургией — реконструкцией лицевого скелета для пациентов с опухолями мозга, а также для тех, кто пострадал в автокатастрофах и при других подобных обстоятельствах. Затем, по иронии судьбы, я сам попал в автокатастрофу и серьезно повредил колено. В результате у меня выработалась зависимость от болеутоляющих препаратов.
— Каких именно? — поинтересовался Рик.
Доктор явно смутился.
— Диаморфина. Как хирург, я имел непосредственный доступ к препарату… В конце концов это сказалось на моей профессиональной деятельности. Комиссия по медицинской этике провела расследование, и у меня отозвали лицензию. Когда я прошел курс лечения, мне позволили продолжить медицинскую практику — при условии, что я не буду осуществлять хирургических операций. Эта книга осталась у меня еще с прежних времен.
Какое-то время все молчали. Потом Джон огляделся и заметил:
— Для практикующего врача у вас очень тихо. Где вы принимаете людей?
— Процедуры обычно проводятся по четвергам и пятницам, чтобы пациенты могли оправиться за выходные. Остальные дни недели отведены на консультации и, если не выявлено противопоказаний, записи на процедуры.
— Если эти дни отведены для предварительного приема, почему же вы не ответили на звонок в дверь во время нашего предыдущего визита?
Джон снова встал и подошел к окну.
Доктор поерзал в кресле.
— Наверное, потому, что разговаривал с вами.
— Во время нашего прошлого визита я выглянул в окно, как сейчас, и увидел женщину, что вам звонила. Я ее узнал: она работает администратором мотеля на шоссе А57. Увидев меня, женщина чуть ли не бегом припустилась прочь. Вы не знаете почему?
Доктор чуть дернул плечом.
— Возможно, не хочет афишировать свое желание прибегнуть к помощи эстетической хирургии. Отношение общества к таким вещам по-прежнему остается негативным, хотя в последнее время ситуация меняется во многом благодаря знаменитостям, которые подают пример остальным.
В голосе доктора Джону послышалась ирония. Он подошел к двери в процедурную.
— Позволите взглянуть?
Доктор остался сидеть, однако подался вперед, и на лице у него появились явные признаки волнения.
— К сожалению, закрыто.
— А открыть нельзя?
— Я сегодня не взял ключ. У медсестры есть свой, но она здесь бывает только в дни процедур.
Он облизнул пересохшие губы.
Джон чувствовал, что этот человек лжет. По лицу О’Коннора по-прежнему ничего нельзя было понять, однако лоб у него покрылся испариной. Джон протянул было руку, чтобы взяться за ручку двери, но вместо этого походкой хищника, подкрадывающегося к жертве, перешел через всю комнату и наклонился к самому лицу доктора.
— Вы вспотели, доктор. Наверное, перестарались с ботоксом. Вам ведь и раньше случалось заниматься самолечением?
О’Коннор сердито вытер пот со лба.
— Оставьте ваши гнусные намеки. Мне не нравится, куда вы клоните, поэтому все дальнейшие разговоры будут вестись только в присутствии моего адвоката.
— И правильно, — ответил Джон.
О’Коннор встал и прошел к двери; видно было, что он заметно прихрамывает.
— Всего доброго, джентльмены. Я вас не задерживаю.
Проходя мимо него, Джон улыбнулся:
— Думаю, мы еще увидимся, доктор.
Когда напарники вышли на улицу, дождь все еще моросил.
— Почему мы его не арестовали? — спросил Рик.
— После того, что случилось с Питом Греем? Маклогин нас с землей сровняет, — не сбавляя шага, ответил Джон.
— О’Коннор врет, это ясно как божий день.
— Да знаю я. — Джон открыл машину. — Давай посмотрим, что он будет делать. Спорить могу, он пулей оттуда вылетит.
Они проехали вниз по улице и развернулись. Пока ждали, Джон смотрел на гигантские краны, неясно маячившие в тумане над районом Энкоутс. Один из них бесшумно поворачивался, неся на стреле связку железных балок. Откуда-то из-за домов доносился резкий металлический лязг. Звук больше напоминал грохот рушившегося здания, как будто тут шел снос, а не строительство.
«Рейнджровер» О’Коннора появился десять минут спустя. Доктор выехал на шоссе, и напарники последовали за ним в сторону Грейт-Энкоутс-стрит. Дворники работали на максимальной скорости. На пересечении с А57, как раз недалеко от оздоровительного клуба «Харлингтон», доктор повернул к мотелю «Платинум инн». Небо над городом потемнело, зажглись, оживая, фонари.
— Едет в район, где орудует Мясник. Это он. Точно он.
Джон держался в нескольких машинах за доктором. Проехали мотель и стадион для собачьих бегов, затем поползли по Гортону. Вдоль дороги тянулись закрытые магазины, иногда попадались массажные салоны. Доехав до круговой развязки, «рейнджровер» двинулся на юг, держась самой медленной полосы, на скорости не больше семидесяти миль в час.
— Поворот на Дидсбери — третий, — сказал Джон, памятуя о предсказаниях доктора Хита.
Но О’Коннор повернул на следующем повороте. Они увеличили дистанцию и двинулись следом за ним по А60, миновав супермаркет «Сейфуэй», а потом обшитое досками здание с табличкой «Квафферс» над входом.
Через пять минут, в центре Ромили, их разделяла одна машина. Место магазинов на главной улице заняли многоквартирные двухэтажные дома, и наконец, уже среди сельских пейзажей, появились особняки. На холмах вдали светились огоньки ферм. Через пару сотен метров у «рейнджровера» вспыхнули тормозные фонари, и джип свернул к дому, укрытому за высокими елями.
Джон с Риком съехали на обочину. Живая изгородь закрывала дом от дороги, и полицейские продрались сквозь мокрые ветки в сад. Скрючившись под кустом рододендрона, они смотрели, как доктор, прихрамывая, взбирается по ступенькам большого викторианского особняка с резными деревянными украшениями под коньком крыши и декоративной кирпичной кладкой, идущей по всему фасаду над сводчатыми окнами первого этажа. На крыльце зажегся свет, и О’Коннор поставил чемоданчик на пол,
