сказали. Наверное, неудачно. Андрей Петрович ходит хмурый и злой.
Я придумывал разные способы, чтобы встретиться с Настей, но тут же их отвергал. Надо узнать, что предпринял Алешка. Я ему все давно рассказал! Неужели Настя уедет от нас? И в их семье останется все, как было? Сергей Данилович будет напиваться и бить Валентину Васильевну, Настю? Этого нельзя допустить! Они должны остаться и начать жить по-новому. Сергей Данилович сам себя разжаловал из рядовых партии! Так сказал дядя Макарий. Нельзя, чтобы Настя подчинялась ему!
Эти мысли совсем лишили меня покоя.
— Юрка! — из снежной завесы вырвался Федя Зайцев. — Беги скорей! Настя в магазин пошла! Плетеная сумка в руках!
Мы с Федей проваливались в глубоком снегу. А когда удалось наконец выбраться на тропинку, припустились бегом.
— Юра, стой! Я варежку потерял!
— Растяпа!
В продовольственном магазине Насти не было. Мы выбежали на улицу. Неслись во всю прыть. В конце переулка с горбатыми кучами снега почти нагнали девочку. Настя шла сгорбившись, испуганно оглядываясь по сторонам.
— Нас-тя, подожди! Нас-тя! — закричал я.
Но Настя, завидев нас, побежала.
— Пос-той! Пос-той!
В валенках мне ее не догнать. Недолго раздумывая, я махнул ногой, и подшитый валенок отлетел. Еще рывок — и второй валенок зарылся в снегу. Шерстяные носки тут же промокли. Холодный снег обжег ноги, но я ничего не замечал.
Показался дом Матрены. Из-за сугробов едва выглядывала крыша, а снег не переставал падать и устилал землю большими мохнатыми снежинками.
Перед самой дверью я догнал ее.
— Пусти! — Настя оттолкнула. Удар пришелся мне в грудь.
— В школу не ходишь!.. — вылетели все приготовленные для нее слова. — Поговорить хочу…
— Тебе какое дело? Ирина Капитоновна приходила с директором… Знаю, отец пьяница!.. Зачем я вам? Тебе зачем я нужна?
Меня ошеломил поток слов.
— Я домашние задания для тебя переписал… За все дни есть!
— Мы уезжаем! Я не буду здесь учиться! Слышишь, пусти!
Хлопнула дверь. Я остался стоять на террасе.
— Поговорил? — Федя вырос передо мной. Под мышкой он держал мои валенки.
Я покачал головой. Снял мокрые носки и пошевелил красными пальцами. Надел валенки. Принялся топать, чтобы скорей согреть оледеневшие ноги.
— Ловко у тебя вышло! — Федя взмахнул ногой, но его валенок не слетел. — Что будем делать?
— Не знаю. Настя уезжает…
Раздались настойчивые гудки машины. Я без труда узнал темно-зеленый «четвертак» Алешки. Гигантская машина проминала в снегу широкие колеи, как окопы.
Алешка затормозил.
— Юрка, ты чего заскучал? — Алешка стал на ступеньку лестницы.
— Вяткина уезжает… бросает учиться…
— Дела! — Алешка сбил маленькую шапку на лоб и пятерней почесал затылок. — Дела! Садитесь, прокачу. Поговорим.
Мы с Федей удобно устроились на широкой подушке. Через большое стекло далеко просматривалась снежная дорога.
Я пододвинулся ближе к Алешке и положил руку на круглую баранку руля. Черная пластмасса еще хранила тепло Алешкиных рук. Руль легко повернулся.
— Нравится? — гордо спросил Алешка.
— Классная машина. Ребята скоро получат?
— Кто сдал экзамен, будет ездить, — Алешка выжал ногой конус сцепления и переключил скорость. — Юрка, трудно в людях разобраться. Возьми Вяткина… Лучшим экскаваторщиком считался… Настю жалко… Я с Макарием Ксенофонтовичем посоветуюсь. Надо Настю выручать!
— Надо! — как эхо, отозвался я.
