– А твоя клятва имеет к этому какое-нибудь отношение?
– К посещению – нет, к другу – да, – ответил я. Не мог же я ей сказать о том, что для встречи с Ал’лилель придется пройти по трупам множества эльфов.
– Рассказать по-прежнему не хочешь? – не сводя с меня глаз, спросила она.
Я отрицательно покачал головой. Она задумалась.
– Не уверена, что поступаю разумно, но ты, хоть и не сказал всей правды, честно отвечал на мои вопросы, поэтому я не откажу тебе в просьбе.
Расстались мы только под утро. Я был очень рад, что согласился на ужин – узнать столько необходимой информации за такой короткий срок было верхом моих надежд. Придя к себе, я еще долго лежал, вспоминая и закрепляя в памяти ее рассказ. Все, что она поведала, должно было обязательно пригодиться мне в будущем.
Следующие три месяца прошли спокойно для всех солдат, кроме меня. Поскольку из-за невыплаты денег количество обходов границ и, соответственно, столкновений с орками резко уменьшилось, я упросил Белинду, чтобы она поговорила с капитанами других отрядов, кто все же выходил в рейды. Неделями дожидаться, пока до нашего отряда дойдет очередь, было выше моих сил, я не мог терять столько времени напрасно. Хотя я и занимался вечерами с Белиндой, но мне нужно было тренировать и магическое искусство тоже.
Капитаны с удовольствием согласились на время принимать меня в свои команды – иметь в своем составе мага-вампира, который убивает орков сотнями, хотели все. Тем более что денег за это платить мне было не нужно. Никто мне не отказывал, так что я отправлялся в походы еженедельно.
Орки, словно узнав о том, что количество отрядов на границе снизилось, развернули очень активную деятельность. Все чаще стали приходить вести из пограничных деревень о нападении небольших отрядов орков, которые грабили и разбойничали. Практически каждый рейд, в который я ходил, заканчивался стычками с такими отрядами. Поскольку все они были маленькими, то обычно хватало пары-тройки Облаков крови и болтов арбалетчиков нашего отряда. Нередко бывало и так, что солдатам вообще не приходилось вступать в битву, я справлялся один. Вначале они даже радовались этому, так как отпадала необходимость подставлять свои голову под орочьи ятаганы. Но когда с каждым походом я все больше натренировывался в скорости постановки Облаков и выпуске Призрачных мышей, начало проявляться недовольство – походы для всех остальных участников сводились лишь к наблюдению за моими действиями.
Капитаны опасались, что король и его министры узнают о маге-вампире, который справляется с работой целого отряда, и пригласят таких же вампиров, оставив наемников без заработка.
Очень скоро в рейды меня брать перестали, и хотя потери в отрядах резко возросли, все, кроме меня, были довольны. Мне приходилось воевать только со своим отрядом. Правда, теперь и мои сослуживцы тоже были не слишком рады моему присутствию.
Как я узнал позже из случайно подслушанной беседы двух солдат, я стал обладателем довольно мрачной репутации. Выяснилось, что я злобный, кровожадный монстр, бросающийся на все живое, лишь бы в его жилах текла кровь. Даже причины, по которым меня перестали брать в отряды, оказались совсем другими: солдатам было объявлено, что я неуравновешен и могу в любой момент напасть на свой же отряд. Только поэтому отцы-командиры рискуют жизнями своих солдат, но не включают маньяка в свои ряды.
Так что теперь, где бы я ни появлялся, мне не только уступали дорогу, но и вообще разбегались в разные стороны. Одно было хорошо – эти же самые слухи дошли и до орков, и те перестали связываться с отрядами наемников, предпочитая сразу убегать. Только относительно крупные отряды рисковали ввязываться в сражения.
Наконец настал день, когда король обещал выплатить деньги. Все ожидали его с нетерпением, предвкушая, кроме платы за предыдущие месяцы, еще и обещанную премию. Весь день солдаты вглядывались в дорогу, высматривая появление королевских латников с казной для наемных отрядов, но они так и не показались. На следующее утро весь лагерь провожал взглядами хмурых капитанов, уезжавших к королю за объяснениями.
Через пять дней командиры отрядов вернулись, хмурые и раздраженные. Собрав сразу весь лагерь, они поведали о встрече с королем. Тот извинялся за задержку с оплатой, но денег не дал и заявил о необходимости подождать еще три месяца. Единственное, чего капитаны смогли от него добиться, так это увеличения содержания солдат до шести золотых, за предыдущие и предстоящие месяцы. Все без всякой искренности прокричали здравицу королю. Без вознаграждения никто не жаждал рисковать своей жизнью. Капитаны также объявили, что поскольку денег нет, то количество патрулей уменьшается еще вчетверо, и так будет продолжаться до тех пор, пока король не выплатит все причитающееся наемникам золото.
После собрания я улегся на койку в своей палатке и принялся размышлять о том, что мне предпринять дальше. Поскольку и до того я в походы почти не ходил, а с новыми веяниями эта возможность вообще начала стремиться к нулю, то единственным выходом из этого безделья оставался разрыв контракта. Двадцать золотых на выплату штрафа у меня имелись, так что осталось только определиться с датой ухода.
«На этой неделе у нас рейд, значит, сразу после него буду прощаться со всем этим», – подумал я.
Размышляя, сообщать ли Белинде о своем уходе сейчас или поставить ее перед фактом в день ухода, я решил, что она своим хорошим отношением ко мне заслужила то, чтобы не узнавать новости последней. Заодно и штраф заплачу, чтобы она поняла, насколько серьезно мое решение.
– Белинда, можно к тебе? – спросил я, входя в шатер.
– Конечно, Каин, проходи, устраивайся за столом, я сейчас, – раздался ее голос за ширмой.
Я подождал немного, пока она не вышла ко мне. Почему-то теперь всегда, когда мы встречались наедине, она меняла воинскую броню на мирную одежду.
Так оказалось и в этот раз. Присев к столу, она вопросительно посмотрела на меня.
– Белинда, у нас сложились неплохие отношения, поэтому я хочу заранее сказать тебе о своем решении после рейда уйти из отряда, – я бросил на стол мешочек с монетами.
Она взглянула на него и снова перевела взгляд на меня, словно пытаясь что-то прочесть на моем лице.
– Могу я узнать причину твоего ухода? – мягко поинтересовалась она тем голосом, от которого обычно разбегались все, кто ее знал.
– Ты ее прекрасно знаешь, Белинда. Мне не хватает битв для усиления магической практики, – ответил я.
– Действительно, ты самый кровожадный ублюдок из всех, кого я знаю, – жестким, грубым голосом заявила она. – Ты ни о чем не можешь думать, только об убийствах и своей дурацкой клятве.
Я удивился. Никогда до этого, как бы сильно она ни была раздражена, Белинда к крепким выражениям не прибегала.
– Я не ублюдок, – спокойно ответил я. – Я знаю своего отца и свою мать.
Она еще более раздраженно уставилась на меня:
– Значит, от «кровожадного» ты не отказываешься?
– Меня задело только слово «ублюдок».
– А я все это время пыталась найти в тебе что-то хорошее, – глядя на меня с прищуром, сказала она. – Видимо, правы те, кто говорит, что ты злобный кровожадный монстр.
Я встал и молча вышел из шатра. Слушать новые оскорбления мне не хотелось.
Белинда с такой силой пнула стул, на котором сидел этот несносный вампир, что ни в чем не повинная мебель отлетела в другой конец шатра.
«Он действительно злобный кровожадный монстр, – убеждала она себя.
Тогда почему же я так бешусь оттого, что он уходит? – задавала она себе вопрос и не находила ответа. – Да и вообще, с каких это пор меня стало интересовать, чего хотят вампиры? Пусть поступает, как хочет, посвящение прошел, значит, сам за себя отвечает. Я в его дела лезть не собираюсь. Да еще наряжаться для него каждый раз, как на свидание… Меня ведь никто не заставляет переодеваться. Сидела бы в броне, и он бы смотрел на меня как на капитана, а не как на красивую женщину».
Через несколько минут ее мысли потекли в прямо противоположном направлении. Белинда начала злиться на себя. Вместо того чтобы попытаться остановить его, предложить что-то другое, она сорвалась на бессмысленную брань. Ведь могла же она наконец, плюнув на договоренности с капитанами, уходить в
