Часть первая
Впервые он увидел совершенно прозрачного волка — он был огромен, сер и призрачен в сумеречном свете. Он стоял на границе с лесом, спокойно изучая его, — огромные лапы поставлены твердо, но изящно на небольшое возвышение в травянистом склоне, уводящее за деревья. Волк инстинктивно выбрал наиболее удобную позицию для наблюдения за мальчиком, хотя тот об этом и не подозревал. Волк склонил голову набок и стал смотреть в сторону, уходя от прямого взгляда, обозначавшего агрессивность. Пока мальчик стоял на своем месте, волк медленно поводил головой из стороны в сторону, улавливая запахи в стылом воздухе раннего вечера.
Зверь казался тех же самых тонов, что и формирующийся в лощинах за темно-голубыми горами туман. Почти что весь день мальчик шел к этим горам безо всякой практической цели — просто ему нравились горы, и он любил бродить. Вполне возможно, что и волк направлялся на запад, правда, он шел с другой скоростью, постоянно останавливаясь, чтобы пометить свою территорию и поваляться в останках убитого охотниками оленя. Это был старый, косматый волк с изломанным в давней драке и неправильно сросшимся ребром, от которого на правом боку виднелась небольшая выпуклость. Волчьи глаза были огромны, широко посажены и мудры, и мальчик в остолбенении смотрел в них. Волк был самым прекрасным из всего, что ему доводилось видеть, но, пока мальчик смотрел на него, стал понимать, что зверя становится все труднее разглядеть. Надвигался волнами туман, и волк то исчезал в нем, то появлялся вновь, иногда становясь совершенно неразличимым, и тогда мальчику оставалось сосредоточиться на одних глазах.
Спокойных глазах.
Туман сгущался, и мальчик сделал шаг вперед, чтобы видеть, что происходит. Волк слегка задрожал, смотря вниз с возвышения прямо мальчику в глаза, удерживая его взгляд в своем, со значимостью, которой ребенку было не дано понять. Туман языками растекался между ними, так что временами они полностью пропадали в нем и в медленно гаснущем свете дня.
Внезапно мальчик услышал слева от себя крик и увидел мерцание фонаря, медленно покачивающегося из стороны в сторону, будто бы находящегося у кого-то, бредущего между деревьев. Он снова посмотрел на волка, но того уже и след простыл. Словно его никогда не было на возвышении. Только туман стелющийся по земле… Послышались другие крики, и мальчик заплакав сел на землю. Его поймали.
Через секунду его уже поднимали вверх сильные руки. Кто-то обвернул его одеялом, хотя холодно ему не было. Он узнал соседа, иногда бывавшего в их доме. Грубые голоса шпарили его. Но сосед загородил мальчика от них, и тут вперед выступил человек с фонарем. Все двинулись прочь с прогалины, спускающейся вниз и на восток. К тому времени, как все выбрались из чащобы, мальчик заснул.
Несколько позже он открыл глаза и взглянул на потолочные балки хижины. Мальчик прищурился, ощущая тепло от печурки, находящейся от него справа, а глаза тем временем увидели свет от керосиновой лампы слева. Глаза он только приоткрыл, не открывая их до конца, но все-таки ощущал присутствие в комнате людей. Он тихонько лежал и слушал, как делал всегда, притворяясь спящим.
— Он уже третий раз убегает, — это мать.
— Удивительно, что с ним ничего не случилось… Правда он аниюнвийя — и родился в этих краях. — Натан Берд, человек, державший лавку в Постелл Стэйшн.
— Но сейчас ему очень плохо, — сказала мать, — Как бы мне хотелось, чтобы врачу удалось добраться.
— А ты послала за Таводи?
— Нет. Мы не имеем понятия, где он находится. Но он сам придет.
— Откуда ты знаешь?
— Когда он нужен мальчику, он всегда приходит,
Он продолжал — правда, уже несколько обеспокоенно — смотреть, прищурившись, на потолочные балки. Насколько он слаб, болен? Он чувствовал себя удивительно легким, отнюдь не больным. И страшно радовался, что провел день в чаще леса. Единственное, что его мучало, — вопрос: может быть, волк ему просто привиделся?
Он услышал, как распахнулась дверь и скрипнули стулья, когда мать и Натан Берд поднялись на ноги. Порыв ветра, от которого пламя керосиновой лампы заметалось под колпаком, отбрасывая тяжелые тени по стенам. Мальчик понял, что в комнате появился еще кто-то. Почувствовал запах больницы. Старый Док Саттерфилд.
Руки врача оказались холодными, но уверенными. Мальчик почувствовал, как они прошлись по его голове и шее, расстегнули ему рубашку. Потом что-то холодное и металлическое прикоснулось к его груди. Мальчик открыл глаза и посмотрел прямо в водянистые, голубые глаза врача.
— Ты как, сынок? — Голос доктора оказался низким и рычащим, но мальчик знал, что он — друг. Как- то раз он ему уже помогал.
— Хэлло, доктор.
— Ты нормально себя чувствуешь?
— Как будто очень легкий.
Врач застегнул рубашку и снова натянул на мальчика одеяла.
— Отдыхай, — сказал он резко, потрепав, однако, мальчика по голове.
Тот заснул. Проснувшись, выяснил, что сильно вспотел и чувствует себя еще более легким, и даже не в силах открыть глаза. Но это уже ничего не означало. Он лежал и думал о старом Доке Саттерфилде и о том, как он приехал в маленькую клинику. Из-за сенных вил, которыми он сильно повредил себе ногу.
Потом мысли стали постепенно отступать, и он снова стал погружаться в сон. И, наверное, заснул. Пошевелившись разок, он почувствовал рядом с собой чье-то присутствие, но снова оказался не в силах открыть глаза. Он учуял давно знакомые запахи — выстиранных джинсов, сосен, запах глубочайших дебрей леса. И постарался улыбнуться.
— Таводи, — прошептал он.
Он почувствовал прикосновение рук деда — такое
легкое прикосновение таких тяжелых сильных рук. Морщинистую задубелую кожу на своей щеке.
— Послушай, — сказал дед. — Доктора говорят, что ты умрешь. Я не верю. И ты не должен этому верить. Ты должен верить в то, что будешь жить, и тогда все так и будет. Ты меня понимаешь?
— Да, дедушка, — сказал мальчик.
— Отлично, — фыркнул Таводи. — Я отнесу тебя в потельню. Наверное, будет немного больно.
Но боли не было. Вместо нее накатились потрясающие, колыхающиеся ощущения, ритмическое движение через комнату, открывание двери и то, как мать стояла рядом с ней, прикасаясь к мальчику, когда тот проплывал мимо. Очутившись в ночи, мальчик попытался прищурившись разглядеть над собой, сияющие россыпи звезд в движущемся тумане. Порыв ветра был теплее того, что мальчик ощущал внутри самого себя. И вот они в потельне.
Внутри потельни он чувствовал себя удивительно легким и счастливым. Он доверял Таводи. Все, разумеется, закончится хорошо. Внезапно пополз пар, зашипела вода на раскаленных камнях — мальчик стал постепенно замечать стены небольшого домика, сделанного без единого гвоздя. В крыше была проделана небольшая дыра, а вторая — побольше — в земляном полу. Рядом с ней лежали переплетенные корневища, собранные для топки. Сосна.
