Хаим ахнул:
— Я слышал, что на втором небе помещается ад. Ну и как там?
Я передернул плечами:
— Малоприятное место. Неужели после смерти я туда попаду?
— Обязательно. И я тоже.
— Тогда обмоем это дело, — я принялся доставать из буфета свертки с едой.
Малах решительно отказался:
— Я некошерного не ем.
— Еду и вино я купил в гетто.
Ели мы прямо из свертков, так как кошерной посуды у меня не было. Я буквально умирал от голода. Хаим пил вино из стакана для кидуша, принадлежавшего еще моему отцу.
— Слушай, — сказал я ему, — оставайся у меня. Переночуешь на диване, а завтра опять пойдем с утра по лавкам букинистов. В одном месте мне обещали «Книгу духов».
Хаим аж привстал со стула:
— За всю свою жизнь — а я тебе в отцы гожусь — мне в руки никогда не попадала настоящая «Книга духов»! Впрочем, у неевреев принято говорить, что новичкам обычно везет. Но найдем ли мы там то, что нам нужно?
Я пожал плечами:
— Увидим завтра.
Закончив есть, мы прочли послетрапезную молитву и стали собираться ко сну.
— Чем я могу полить на руки? — спросил Хаим.
— Что ты имеешь в виду? — не понял я.
— Когда мы спим, душа отделяется от тела, и над ним властвует злой дух. Недаром говорят, что сон — это одна шестидесятая часть смерти. Когда же мы просыпаемся, то душа в тело возвращается, однако злой дух остается в кончиках пальцев, и по пробуждении его необходимо смыть.
— Спасибо, — ответил я язвительно. — Вообще-то мне это известно еще с детства. Так бы и сказал, что тебе нужно утреннее омовение рук.
Я принес Хаиму стакан и какую-то плошку, то же самое приготовил и для себя.
Утром Хаим разбудил меня рано и потащил в синагогу. Там мы помолились с общиной (в этот день читали Тору, и Хаим попросил, чтобы меня вызвали), а затем отправились на поиски печатей.
— Ты позавтракаешь? — спросил я его по дороге. — Я-то буду поститься до вечера, точнее — до погружения.
— Поем, — усмехнулся Хаим, — но тогда, когда это не будет дразнить твой аппетит. Кстати, неизвестно, придется ли тебе сегодня спускаться в Меркаву.
— Тогда давай так: если мы с утра не купим «Книгу духов», я позавтракаю.
Нам везло — хозяин лавочки, обещавший мне «Книгу духов», сдержал слово.
Хаим только присвистнул, когда увидел, какую сумму я вытащил из кармана в обмен на рукопись. Мы раскрыли пергаментные страницы…
Ужасные, приводящие в трепет рисунки повергли в изумление даже видавшего виды Хаима. Но только не меня — я все это видел живьем.
Однако нас ожидал неприятный сюрприз — рукопись была написана на латыни!
— Ты знаешь латынь, Хаим? — спросил я.
— Довольно слабо, — признался он.
— А я не знаю совсем. Что делать? Не идти же на поклон к какому-нибудь католическому священнику — это было бы глупо.
Хаим задумался, кусая губы:
— Рав Амнуэль знает латынь. Но мне не хотелось бы к нему обращаться.
— Ладно, попробуем пока разобраться без его помощи. Пошли к тебе.
И мы пошли в лавчонку Хаима, где Малах, испросив моего разрешения, отправился на кухню перекусить (он жил в двухэтажной надстройке над своим магазинчиком), а я остался среди книг. Просмотрел немного «Книгу духов» — мне показалось, что нужную нам информацию вполне можно понять и без перевода.
Хаим довольно быстро вышел ко мне, дочитывая на ходу послетрапезную молитву.
— Ну что, понял хоть что-нибудь?
— В принципе разобраться можно. Я нашел еще пару печатей из тех, что нам нужны. Но что это за тексты следуют за именами ангелов?
Хаим присмотрелся, перевернул несколько пергаментных страниц:
— Это заклинания, призванные «леашбиа» — связать ангелов клятвой.
— Они нам понадобятся?
— Судя по твоим рассказам, нет. Хотя кто знает… Я думаю, мы разберемся без рава Амнуэля.
— Ему наверняка не понравилось бы то, что мы делаем, — догадался я.
— Именно, Яков, именно.
Мы простились с Хаимом до вечера, и я возвратился домой. Там меня ждал карабинер из нашего участка (признаться, я посмотрел на него с недоумением, как на существо из другого мира).
— Синьор начальник участка спрашивает, когда вы выйдете на работу.
— А что, случилось что-нибудь серьезное? — поинтересовался я.
— Вообще-то да. Джулиано Скорцезе… Вы знаете этого хулигана?
Я кивнул.
— …опять избил свою жену. Третий раз за этот год. Синьор начальник хочет, чтобы вы оформили это дело и передали его в суд.
— Пару дней это подождет?
— Скорцезе заперт в участке, но его жена уже просит, чтобы хулигана выпустили.
Карабинер явно наслаждался новым английским словом «хулиган», весьма подходящим нашим итальянским скандалистам.
— И ничего более серьезного?
Посланец моего шефа пожал плечами:
— Разве что крупная кража — в одном дворе сняли все белье. Но синьор начальник считает это дело почти безнадежным, им я занялся сам.
М-да, после того, как меня перевели с повышением в этот участок, я завяз в нем, как в болоте. Крупных дел, а значит, и карьеры, здесь не предвиделось. Все одно и то же — темпераментные итальянцы бьют своих жен (те тоже не остаются в долгу), воруют белье с веревок…
Совсем другое дело — изловить ангела за крылышки. Если до этого он не изловит меня.
— Мне осталась пара дней, чтобы закончить крупное дело. А Джулиано пускай посидит немного, ему это пойдет на пользу. Все равно потом придется его выпустить, не полиции же кормить его семью, когда этого балбеса упекут за решетку.
— Тоже верно.
Карабинер ушел, а я остался один. До вечера пытался разобрать «Ворота святости» и «Главы залов», которые оставил мне Хаим. Занятие оказалось настолько увлекательным, что даже заглушило беспокоившее меня чувство голода.
Кстати, Хаим Виталь в «Воротах святости» вовсе не настаивает на посте. Запомним…
Хаим пришел под вечер, как всегда — с кучей книг.
— Ты уже молился минху?[33]
— Нет еще.
— Помолись. А потом вместе прочтем маарив[34] и приступим, с Божьей помощью.
Так мы и сделали. Потом я «взял» печати — запомнил их — и начал свой очередной спуск в Меркаву.
…А вот и первый зал. Ну, здесь я уже свой человек, хотя и не сказал бы, что ангел Тотросиай принял меня, как родного.
