Куда пропали снегири?

-   Я еду в монастырь. Напишите мне имена ваших близких, помолюсь.

Она торопливо ищет листочек, не находит, и на то­варном чеке «сапоги женские» пишет имена о здра­вии. Валентина, Христина... О упокоении...

Боюсь спросить, но всё же спрашиваю:

-   А тот маленький, в роддоме, у него было имя?

-   Владик, - шепчет она, глотая слёзы и пишет: Вла­дислав.

-   Раб Божий, - подсказываю я, - раб Божий...

Выхожу в стылую ночь Верхотурья. Игумен Фи­липп подхватил мои сумки, повёл к машине. Успеваю оглянуться и вижу сквозь вагонное стекло яркую фут­болку. Валентина машет рукой. Через пять дней мы увидимся...

Её не оказалось в обратном поезде. Передумала, приболела, изменились планы? Не знаю. «Не бросайте меня...» Ничего не знаю о ней, кроме того, что знаю очень много. У меня не осталось ни телефона, ни адре­са, а только маленький клочок бумаги, товарный чек с именами близких ей людей. Я не теряю надежды, я жду. Благослови, Господи, дождаться.

ТЕПЛО ХОЛОДНОГО ИСТОЧНИКА

Как всё-таки удивительно соединяет Господь человеческие судьбы. Что мы знаем об Иоанне Богослове? Прежде всего то, что был он люби­мым учеником Христа, апостолом, автором четвёрто­го Евангелия и книги Откровения. На рубеже первого и второго веков почил сном праведника в городе Эфе­се в Малой Азии. А спустя несколько веков, на рязан­ской земле основывают монастырь во имя святого Иоанна Богослова. Кем устроен, какими были его первые насельники - остаётся неизвестным. Но изве­стно другое: святой апостол Иоанн давно и верно покровительствует этой обители. Есть предание, по которому особое расположение любимого Христова ученика объясняется древнейшим событием, проис­шедшим в Византии. Один мальчик очень хотел овла­деть искусством иконописи. Но ему приходилось пас­ти гусей и единственное, что он мог себе позволить, это подолгу смотреть на чудный образ святого Иоан­на над городскими вратами. Мальчик молился и про­сил Господа о даровании ему художественных спо­собностей. Чистая детская молитва была услышана. Сам Иоанн Богослов явился мальчику-гусарю и водил его рукой, когда писался образ. Прошло немало вре­мени, икона попадает в Иерусалим, и уже оттуда Иерусалимский Патриарх посылает её в дар рязан­скому князю. Он-то и основывает Иоанно-Богословский монастырь, а насельники его истово молятся своему небесному покровителю. Он слышит их мо­литвы. Зимой 1237 года по Рязанщине прошли полчи­ща Батыя, испепеляя на своём пути всё. «Токмо дым, и земля, и пепел» оставался после них. Но чудесным образом обитель уцелела. Монашеская братия в сер­дечном благодарении отслужила своему заступнику молебен. Дальнейшая история Иоанно-Богословской обители только подтверждала покровительство Христова апостола Иоанна. По его молитвам в окрестных сёлах была прекращена холера, да не один раз, а два. Первый - в 1848 году, второй через четыре года. В селе Пощупово, что рядом с монасты­рём, был остановлен пожар. А в селе Окаемово - на­пасть зелёного червя на огороды. Всё сжирал червь, ничем не брезговал - капусту, огурцы, репу. Пришли крестьяне в монастырь, упали в ноги к настоятелю: «Помоги, святой отец». Вынесли чудотворный образ, отслужили молебен. Прямо на глазах произошло чу­до: зелёные черви превращались в бабочек и тучами улетали в сторону реки, где и погибали.

Всё это обязательно рассказывают в монастыре приезжающим сюда паломникам. А мне рассказывали уже паломники и советовали: «Поезжай, не пожале­ешь». Но всё как-то не складывалась дорога в сторону Рязанского края. Да вот и сложилась.

В небольшом овраге, под горочкой, совсем рядом с обителью, чистым серебром звенит святой ручей. Пока ходила я по монастырскому двору, заметила де­сятилетнего паломника с пятилитровой, пока пустой, бутылью в руках.

-   Ты на источник? - спрашиваю.

-   Да, мои родители уже там, а я иконку покупал.

-   Проводишь? Я тоже на источник.

Имя паломнику Владик. Он закружил челноком по монастырскому двору. Я за ним. Нырнул в какой-то едва заметный лаз, я за ним. И побежал, только пятки засверкали, под крутую горочку. Уж куда мне за ним... А он, взметнувшись по тропинке вверх, уже машет мне пустой бутылью:

-   Догоняйте!

Нет, Владик, нет. Я тихонечко. Я не спеша. И не толь­ко потому, что скакание по горам будням моим уже не угрожает, но ещё и потому, что красота места сего за­ставляет