— Что же вы с ним сделаете? — поинтересовалась Наташа.
— Подарим Георгию Николаевичу, — и Мария Ефимовна подняла гриб кверху, словно хрустальный кубок.
— Что?.. — опешил было Булочкин, но тут же кинулся пожимать супруге руку. — Машенька!.. Умница ты моя! Это будет наш приз. От родителей.
— Победителю — от побежденных родителей, — выразительно сказала Мария Ефимовна. Она уже заранее начала чувствовать торжественность наступающего момента.
— От родителей-союзников, — поправила ее Наташа.
— Правильно! — воскликнул Александр Маркелович. — Разрешите пожать и вашу руку, Наташа.
— Ну что вы! Я-то здесь ни при чем.
— Как так ни при чем? Ведь вы и Георгий Николаевич… это… одним словом…
Александр Маркелович окончательно бы запутался, но на выручку ему подоспела Мария Ефимовна.
— Вот и лагерь, — сказала она. — Пришли. Саша, держи гриб. Ты будешь вручать. Я боюсь: говорят, у Георгия Николаевича рукопожатие очень крепкое.
Неля Синицына обожала своего отца. Дома он появлялся редко — между рейсами. И сразу в квартире становилось тесно, словно вся она наполнялась людьми. Ходил капитан Синицын не спеша, чуть раскачиваясь. «Папка, — говорила Неля (она всегда его так называла — папка), — после палубы здесь все такое маленькое, да?» «Ничего, в тесноте — не в обиде», — отвечал отец.
В пионерский лагерь он за все время приехал в первый раз. Синицын привез с собой два огромных астраханских арбуза.
— На весь отряд, — сказал он. — Справитесь?
— Постараемся, — ответила счастливая Неля.
Она не отходила ни на шаг от отца. Глаза ее сияли. Она все время держалась за его руку, словно маленькая. Ей хотелось кричать на весь лагерь: «Знаете, ко мне приехал папка!» Хотелось, чтобы каждый подошел и посмотрел на ее отца.
Капитан Синицын был человек общительный, и к тому времени, когда в «Ромашке» начался спортивный праздник, он уже со многими успел познакомиться. Пока шли соревнования, он сидел с Нелей неподалеку от Копытина и нет-нет да поглядывал на физрука: парень с открытым лицом и крепким рукопожатием ему нравился. Будучи человеком очень сильным, капитан обычно даже стеснялся этого своего качества. В Копытине он почувствовал равного. К тому же ему нравилось, как физрук волновался и переживал за свою команду.
— Вы, наверное, его любите? — спросил Синицын у дочери и кивнул на Копытина.
— Очень. Он у нас такой заводной. И нас все время заводит. Кричит: «Догоняйте, догоняйте…»
В свою очередь капитан Синицын сразу же привлек к себе ребят. Большой, красивый, загорелый, улыбающийся человек, он принес с собой аромат дальних странствий и водной стихии. Не было ни одного пионера, который не пожелал бы взглянуть на Нелиного отца. Девочка хотела побыть с отцом одна, но то и дело перед ними возникали стайки ребят, которые в упор рассматривали капитана.
Слышалось:
— Он по всем морям и рекам плавал…
— Да ему никакой шторм не страшен!
— Силища!
— Ну да — вон арбузы-то тяжеленные, а он на одном пальчике в авоське, как пушинку…
— Он и Копытина может запросто…
Неля и капитан не знали, куда им спрятаться. Восторженные взгляды подстерегали их везде.
У Жоры спрашивали:
— Георгий Николаевич, а сколько капитан Синицын одной рукой может выжать?..
— Он борьбой занимается?..
— А боксом?..
— А ядро толкает?
И Жоре пришла в голову такая мысль: что, если устроить встречу капитана Синицына с ребятами? Пусть он сам немного расскажет о себе и о спорте.
Синицын, выслушав Жору, развел руками:
— Знаете, Георгий Николаевич, я ведь специально спортом не занимался.
— Не может быть! — вырвалось у Копытина. — И штангу никогда не толкали?
— Нет. — И, заметив, что Жора огорчился, добавил: — Вообще-то я со спортом всегда дружил. Мальчишкой играл в футбол, подтягивался на перекладине, любил плавание.
— А сейчас?
— Больше всего люблю лыжи. Зимой каждое воскресенье — в лес. Но ни в каких секциях, к сожалению, не состоял. Так что извините. Лучше в другой раз как-нибудь расскажу ребятам о любопытных случаях во время плавания. Идет?
Для Жоры это был удар под ложечку.
— Как же так, — растерянно бормотал он. — Я ведь уже объявил. Народ собрался, ждет.
Неожиданно выручил Вадим:
— А что, если выступить мне?
Жора с недоверием посмотрел на старшего вожатого.
— Не удивляйтесь, Георгий Николаевич. К тому же сейчас важно начать, не сорвать мероприятия. А там, может, еще кто-нибудь выступит. Из родителей.
Как ни досадно было Жоре расстаться с мыслью о выступлении капитана, приходилось принять предложение Вадима.
Через несколько минут Копытин стоял на эстраде и открывал вечер:
— Вы все ждете капитана Синицына…
Зрители одобряюще захлопали.
— Он поговорит с вами, но… в следующий раз. Расскажет о плаваниях.
Огорченное «у-у-у» пронеслось эхом по рядам.
— А сейчас выступит человек, которого вы, ребята, хорошо знаете. А потом, наверное, и другие взрослые захотят поделиться своими воспоминаниями о спорте. Слово нашему старшему вожатому, — и Копытин жестом пригласил Вадима.
Зрители от неожиданности затихли. Вадим вышел на сцену, на секунду поднял глаза к небу и затем хорошо поставленным голосом начал свои воспоминания:
— Было это давно. Как и любой мальчишка, хотел я быть сильным и ловким. А сила мне нужна была не просто сама по себе, а чтобы дать отпор Кубачу. Учился с нами такой пацан. Он был старше всех: сидел в первых классах по два года. У него даже усы пробивались.
Этот Кубач бил нас нещадно. Но потихоньку. Чтобы учителя не узнали. Где-нибудь в туалете на переменке под ребро кулаком двинет, а то и по уху даст. Ну а кто пытался оказать сопротивление, того поджидал после уроков на улице. И если жертва не успевала улизнуть, избивал в кровь. Спасенья не было. Объединяться против него не имело смысла — вокруг Кубача всегда увивалось два-три подхалима, готовых прийти ему на подмогу.
Как раз в это время появилось объявление на стене: производится набор в секцию самбо. Я уговорил кое-кого из ребят, и мы отправились записываться. Прошло несколько месяцев, я так увлекся борьбой, что готов был благодарить Кубача — ведь из-за него я стал заниматься самбо.
И вот я уже еду на первые в моей жизни официальные или полуофициальные, точно не помню, соревнования. Помню только, что должен был бороться с Гришей Гульбацким за право участия в городском первенстве среди ребят нашего возраста. Волновался, конечно. Соперник был у меня грозный. Мускулистый, быстрый, подвижный. К тому же и заниматься он начал раньше меня, лучше освоил приемы. Я мог надеяться только на чудо, но сдаваться без боя тоже не хотел. Вот с такими чувствами и настроением я сел в троллейбус.
Народу было битком. Меня сразу притиснули к кассе. С трудом высвободил я руку с зажатыми в кулаке
