— Через полчаса — пойдет? — спросил Бен.
— Да, — ответил Мэтью, слегка понизив голос, в котором вдруг проскользнула невыносимая усталость. — До встречи.
— Можем выпить здесь, — предложил Мэтью.
Бен заглянул в застекленные двери.
— А не слишком тут шикарно?
— Тут рядом везде шикарно, — объяснил Мэтью. — Поддельный шик.
Он толкнул дверь и не придержал ее, так что Бен едва успел увернуться. Догнав брата, Бен схватил его за руку.
— Ты чего такой?
— Какой?
— Такой вздрюченный?
Мэтью вздохнул. Он выглядит, подумал Бен, не просто усталым, а опустошенным, куда-то подевалась уверенная собранность, которая в последние пять лет, как казалось Бену, только нарастала. Он проследил, как Мэтью заказал пару бутылок пива и расплатился за них, а затем последовал к столику в углу, под гигантским плазменным экраном со сложной развязкой шоссе, снятой точно сверху. Мэтью поставил бутылки на столик, мельком взглянув на экран.
— Я смотрел по нему чемпионат мира по регби.
Бен хмыкнул. Он сбросил рюкзачок на пол и примостился на итальянском металлическом стуле.
— Как сам?
Мэтью продолжал демонстративно смотреть на экран.
— Ничего.
— Ясно, — сказал Бен. — А у меня день сегодня хреновый. Босс всю дорогу шпынял меня у всех на виду, прикапывался к чему попало.
Мэтью отвел взгляд.
— А в остальном все хорошо, если не считать сегодняшнего дня?
— Ты садиться-то будешь?
— Да.
— Так садись. Не могу разговаривать, когда ты торчишь столбом.
— Извини. — Мэтью медленно опустился на стул рядом с Беном и добавил: — Извини, что сорвался на тебе.
Бен отхлебнул пива, стащил вязаную шапку и взлохматил волосы.
— Да ничего.
Мэтью присмотрелся:
— У тебя на самом деле все хорошо? Если этот день не считать?
— Я в порядке.
— А Наоми?
— Тоже. И с квартирой все путем. Она классная, мне правда нравится.
— И вид у тебя довольный.
— Ты матери не говори, — попросил Бен, — но мне надо было еще давно свалить, года два назад, а то и три.
Мэтью поднес к губам свою бутылку.
— У нас у всех одна беда.
— Какая?
— Засиделись.
Бен вытаращил глаза.
— У предков?
— И не только.
— Мэтт, что стряслось?
Мэтью приложил к губам бутылку и отставил ее.
— Сам пока не понимаю.
— Вы с Рут…
— Похоже, это конец, — перебил Мэтью.
— Черт!
— Просто так вышло. Внезапно. Я не видел, к чему все идет. — Он отпил еще и зажмурился, словно ему стало трудно глотать. — А должен был.
— Слушай… — начал Бен, придвигаясь к брату. — Слушай, Мэтт. С подругами…
— Она хочет купить квартиру, — прервал его Мэтью, — а мне это не по карману. Потому, что все до последнего гроша я потратил на то, чтобы жить, как мы живем — только я, кретин несчастный, мог так вляпаться. Бен, мне двадцать восемь, а я вернулся к тому, с чего начал в твои годы. Мне сейчас… мне… — Он осекся и добавил яростным шепотом: — А, плевать.
Бен начал с расстановкой:
— Это трудно — сознаться…
Мэтью вскинул голову.
— Трудно сказать, ну, женщине, что у тебя не хватает денег.
— Да.
— А если еще женщина зарабатывает больше, чем ты…
— Да. Наоми больше?
— Нет, — ответил Бен, — и я заранее сказал ей: будет получать больше меня — мне без разницы. Но вообще-то я и сам не знаю.
— Это бесполезно, — возразил Мэтью. — Даже если в целом справляешься, чувствуешь себя так, будто облажался. А если молчишь, она начинает строить догадки. Ей не остается ничего другого, если ты молчишь.
Бен пригубил пиво.
— Не хочешь жить в ее квартире?
— Только не на таких условиях. Не хватало еще чувствовать себя нахлебником.
— Так, значит…
— Вот я и сказал ей: хочет квартиру — а она зарабатывает столько, что просто обязана ее купить, — пусть покупает, а я в ней жить не стану.
— Далась ей эта квартира, — сказал Бен, — других нет, что ли?
— Рут к ней сразу прикипела.
— Но ведь если бы вы выбрали жилье подешевле, ты мог бы в него вложиться.
Мэтью нахмурился:
— Я пытался.
Бен искоса взглянул на него:
— А она что?
— Позвала меня с собой. В ту квартиру. Она хочет только ее.
— Ну так хорошо.
— А я не могу. И она это знает.
— И ты поставил ее перед выбором…
— Нет, — поправил Мэтью. — Я предоставил ей свободу выбора.
Бен уставился в пустоту. Потом сказал:
— Сочувствую.
— Спасибо.
— Нашим скажешь?
— Придется.
— Почему?..
Мэтью отвел взгляд и почти с горечью признался:
