мосту, чтобы навести на нее последний глянец». Складки на его брюках тоже имели такой вид, словно были отутюжены лишь несколько минут назад. Новым был кнут с привязанной к нему желтой ленточкой, новым был и серый костюм, в петлице которого красовался цветок. Шляпа была последнего фасона, а на мизинце правой руки неустрашимого обожателя Эммы-Джейн блестело кольцо-печатка. Когда Ребекка вспоминала, как она направляла эту руку, выводившую в тетради заглавную букву G, она испытывала почти материнское чувство к Эбайдже-храбрецу, хотя была на два года моложе его.
Эбайджа подъехал к воротам дома Перкинсов и так долго привязывал лошадь, что сердце Ребекки беспокойно забилось при мысли о сердце Эммы-Джейн, замершем в ожидании под голубым барежевым платьем. Затем он смахнул воображаемую соринку с рукава, затем он натянул желтые лайковые перчатки, затем он прошел по дорожке к двери, постучал дверным молоточком и вошел в дом.
«Не только тот герой, кто идет на войну, — подумала Ребекка. — Эбайджа избавился от призрака своего отца и вернул доброе имя своей матери, так как никто уже не посмеет сказать, что из сына Эбби Флэг ничего хорошего не выйдет».
Шли минуты, и еще минуты, и еще. Неподвижный сумрак опустился на сельскую улочку, затем прямо из-за верхушки сосны возле дома Перкинсов появился молодой месяц.
Парадная дверь Перкинсов отворилась, и из дома вышел Эбайджа-храбрец рука об руку с прекрасной Эммойджейн.
Они прошли через сад — из окна их провожали взгляды родителей, — и в то мгновение, когда они уже почти скрылись за холмом, ступив на зеленый склон, ведущий к реке, рукав серого костюма окружил голубую барежевую талию.
Ребекка, дрогнув от сочувствия и понимания, закрыла лицо руками.
«Эмми уплыла, и я осталась совсем одна в моей маленькой гавани», — подумала она.
Казалось, что детство, как нечто реальное и видимое, скользит вниз по травянистому склону вслед за Эбайджей и Эммой-Джейн и исчезает, как они, в лунных тенях летней ночи.
— Я совсем одна в маленькой гавани, — повторила она, — и, ах, как я хочу, хочу знать, будет ли мне страшно покинуть ее, если придет кто-нибудь, чтобы вывести меня в море!
Примечания
1
Библия. Послание к евреям, гл. 11, стих 1.
2
«Нас семеро» (1820) — стихотворение английского поэта Уильяма Вордсворта (1770–1850).
3
Существовала мода называть детей именами выдающихся исторических личностей. Дядя Марка был назван Маркизом де Лафайетом в честь французского политического деятеля (1757–1834), участвовавшего в войне американских колоний Великобритании за независимость.
4
В штате Мэн есть городок с названием Париж.
5
Перечисленные произведения принадлежат главным образом английским писателям и писательницам XVIII–XIX веков: М. Камминс («Фонарщик», 1854), Дж. Портер («Тадеуш Варшавский», 1803; «Вожди шотландских кланов», 1810), В. Скотту («Айвенго», 1820), Ш. Йонг («Наследник Редклифа», 1853), Ч. Диккенсу («Давид Копперфильд», 1850), Дж. Беньяну («Путешествие пилигрима», 1678), М. Браддон («Жена доктора», 1864). Плутарх — греческий писатель (46 — 125 гг. н. э.), автор «Жизнеописаний древних греков и римлян».
6
Названия журналов.
7
Мелодион — клавишный музыкальный инструмент.
8
Лоренцо де Медичи — это имя носили в разное время несколько членов итальянской семьи Медичи, сыгравшей выдающуюся роль в политической и культурной жизни Флоренции и Тосканы.
9
Яйцо, оставляемое в гнезде для привлечения наседки.
10
Намек на английскую пословицу: «Детей нужно видеть, а не слышать».
