подобранного наряда, маленький мир Уэйрхема, вероятно, тут же провозгласил бы ее красавицей. Длинные черные косы были теперь уложены в необычную, изобретенную самой Ребеккой прическу. Они были перекрещены на затылке, перекинуты вперед и снова перекрещены, а более тонкие концы спрятаны сзади на шее под более толстые части кос. Особую женственность придавали этой прическе маленькие завитки и волны вокруг лица, ускользнувшие от оков, чтобы обрести на солнце новый оттенок. Адам Ладд смотрел на нее так, что она закрыла лицо руками и, смущенно засмеявшись, сказала:
— Я знаю, о чем вы думаете, мистер Аладдин: мое платье на дюйм длиннее, чем в прошлом году, и косы уложены по-другому. Но я еще не юная леди — совсем нет, честное слово. Шестнадцать мне будет только через месяц, и вы обещали не покидать меня, пока мои платья не будут до самого пола. Но если вам не нравится, что я делаюсь старше, почему бы вам не стать моложе? Тогда мы могли бы встретиться на полпути и хорошо провести время. Сейчас, когда я думаю об этом, — продолжила она, — мне кажется, что именно это вы все время делаете. Когда вы купили у нас мыло, я думала, что вы в возрасте дедушки Сойера; когда вы танцевали со мной на школьном празднике, вы были словно мой отец, но когда вы показывали мне портрет вашей матери, у меня было такое чувство, как будто вы мой Джон, потому что мне было так жаль вас.
— Это меня вполне устраивает, — улыбнулся Адам. — Только бы вы не начали продвигаться слишком быстро и не стали моей бабушкой, прежде чем она мне понадобится. Вы слишком напряженно учитесь, мисс Ребекка Ровена!
— Да, пожалуй, — согласилась она. — Но ведь скоро каникулы.
— И вы собираетесь хорошо отдохнуть и вернуть себе ямочки на щеках? Они, право, стоят того, чтобы их беречь.
Тень пробежала по лицу Ребекки, а глаза наполнились слезами.
— Не будьте так ласковы, мистер Аладдин: я не вынесу этого. Этот… этот мой день не из тех, что с ямочками! — Она вбежала в ворота семинарии и исчезла, помахав на прощание рукой.
Адам Ладд в задумчивости направился в приемную ректора. Он приехал в Уэйрхем, чтобы предложить план, который обдумывал несколько дней. В этом году предстояло отмечать пятидесятую годовщину основания учебных заведений Уэйрхема, и он намеревался сказать мистеру Моррисону, что в дополнение к своему дару — сто томов для справочной библиотеки — он намерен отметить этот юбилей, предложив награды за сочинение по английской литературе, предмету, который очень интересовал его. Он хотел, чтобы в конкурсе приняли участие мальчики и девочки двух старших курсов. Награды предстояло получить авторам двух лучших сочинений. Что же до самих призов, он еще не решил, какими они будут, но это должно быть что-то значительное, будь то деньги или книги.
Закончив беседу с ректором, он отправился к мисс Максвелл и, шагая по дорожке в лесу, думал: «Пунцово-белоснежной нужна помощь, и, так как у меня нет способа оказать ее без того, чтобы вызвать нарекания, она должна заработать ее, бедняжка! Неужели мои деньги вечно будут непригодны там, где я больше всего хочу их потратить?»
Едва поздоровавшись с хозяйкой, он сказал:
— Мисс Максвелл, вам не бросается в глаза, что наш друг Ребекка выглядит крайне усталой?
— Да, это так, и я как раз думаю о том, не смогу ли я взять ее с собой отдохнуть. В весенние каникулы я всегда еду морем на юг и останавливаюсь там в какой-нибудь тихой прибрежной деревне. И больше всего на свете мне хотелось бы взять с собой Ребекку.
— Да, это именно то, что ей нужно! — от души согласился Адам. — Но зачем вам брать на себя все расходы? Почему бы не позволить мне помочь? Меня очень интересует этот ребенок, и притом уже несколько лет.
— Только не делайте вид, что это вы открыли ее, — прервала его мисс Максвелл дружески, — так как я сделала это сама.
— Она была моим близким другом задолго до того, как вы вообще приехали в Уэйрхем, — засмеялся Адам и рассказал мисс Максвелл об обстоятельствах своей первой встречи с Ребеккой. — С самого начала я старался придумать способ, который позволил бы мне помочь ее развитию, но никакого разумного решения не нашлось.
— К счастью, она сама позаботилась о своем развитии, — ответила мисс Максвелл. — В определенном смысле она независима ни от чего и ни от кого; она следует за своим святым, сама о том не ведая. Но ей нужно множество практических вещей, которые могли бы доставить деньги, но — увы! — у меня слишком тощий кошелек.
— Возьмите мой, умоляю, и позвольте мне действовать через вас, — попросил Адам. — Мне тяжело видеть даже молодое деревце, отчаянно старающееся вырасти без света или воздуха, — что же говорить о талантливом ребенке! Я беседовал с ее тетками около года назад в надежде, что мне позволят дать ей музыкальное образование. Я уверял их, что это самое обычное дело и что если они настаивают, я согласен, чтобы потом мне вернули деньги, — но все бесполезно. Старшая мисс Сойер заметила в ответ, что никто из членов ее семьи никогда не пользовался ничьей благотворительностью, и она думает, что они не начнут делать это и теперь.
— Пожалуй, мне даже нравятся эти твердость и бескомпромиссность, присущие жителям Новой Англии, — воскликнула мисс Максвелл, — и пока я не сожалею ни об одной ноше, которую пришлось нести Ребекке, ни об одном горе, которое она разделила! Нужда лишь придала ей стойкости, бедность сделала ее смелой и приучила полагаться только на свои силы. Что же до ее нынешних потребностей, то, разумеется, есть некоторые вещи, которые может сделать для девушки только женщина, и я не хотела бы, чтобы вы делали их для Ребекки. Я чувствовала бы, что это ранит ее гордость и задевает самоуважение, даже если бы она не знала об этом. Но нет причины, почему бы я не могла позволить вам оплатить ее дорожные расходы. Я приняла бы их для нее без малейшего смущения, хотя согласна, что лучше, чтобы это осталось между нами.
— Вы настоящая добрая фея! — воскликнул Адам, с теплотой пожимая ей руку. — Не будет ли проще для вас пригласить с собой и ее подругу по комнате — эту бело-розовую неразлучницу?
— Нет, спасибо. Я не хочу делить Ребекку ни с кем, — сказала мисс Максвелл.
— Понимаю, — отозвался Адам рассеянно. — То есть я, конечно, имею в виду, что с одним ребенком меньше хлопот, чем с двумя. А вот и она.
И они увидели Ребекку, которая шла по тихой улочке с юношей лет шестнадцати. Оба оживленно разговаривали и, очевидно, что-то читали друг другу вслух, так как черная и кудрявая каштановая головы склонились над листком почтовой бумаги. Ребекка то и дело поднимала глаза на своего спутника, и они вспыхивали признательностью.
— Мисс Максвелл, — сказал Адам, — я попечитель этого учебного заведения, но, честное слово, я не сторонник совместного обучения!
— Иногда у меня самой возникают сомнения, — ответила она, — но его недостатки сведены до минимума в случае с… детьми.
Зрелище, свидетелем которого вы, мистер Ладд, имеете честь быть, очень впечатляет. Люди в Кембридже часто с восхищением смотрели на Лонгфелло, прогуливающегося рука об руку с Лоуэллом.[36] Маленький школьный мир Уэйрхема так же трепещет от волнения, когда видит идущих вместе старшего и младшего редакторов «Кормчего».
Глава 25 Розы радости
Накануне того дня, когда Ребекка должна была отправиться на юг вместе с мисс Максвелл, она с Эммой-Джейн и Хальдой была в библиотеке, где наводила справки в разных словарях и энциклопедиях. Покидая библиотеку, они прошли мимо закрытых на ключ книжных шкафов, содержимое которых предназначалось для преподавателей семинарии и жителей городка, но было запретным для учащихся.
Они бросали жадные взгляды за стеклянные дверцы, черпая некоторое утешение в названиях томов, подобно тому как голодные дети извлекают пищу для эмоций из пирогов и пирожных, выставленных в
