— Этого зовут Кинтон?
Локс снова покачал головой.
— Не знаю, никогда не слыхал, сэр.
Долго после того, как Селби ушел, мистер Локс продолжал сидеть на скамейке в парке, рассеянно глядя куда-то в пространство. Ибо мистер Голди Локс не только знал, что такое перстень с камеей, но знал и человека, который носит такой перстень.
Человек с перстнем
Если бланки Маркуса Флита не лгали, его контора была открыта с 10 до 16 часов. Но те, кто хорошо знали его привычки, не колеблясь заходили к нему либо до 10, либо после закрытия. Было ровно без четверти шесть, когда мистер Локс робко постучал в дверь первой комнаты. В ответ раздалось резкое приглашение войти. При виде Локса лицо секретарши приняло суровое выражение.
— Мистера Флита нельзя видеть, — пронзительно сказала она. — Вам же сказано было, чтобы вы больше не приходили. Мистер Флит ушел домой.
— Принесите его назад, ангел, — сказал мистер Локс, затворяя за собой дверь. — И улыбнитесь же бедному Голди. Если бы вы знали, как улыбка красит лицо, вы бы отвинтили ваше лицо и приставили новое. Вы не видали себя последнее время? — заботливо спросил он. — Посмотрите на себя как следует, я принесу вам зеркало в следующий раз…
— Я не желаю слушать ваши нахальные речи, я уже говорила вам, — ответила женщина, и ее лицо покрылось темным румянцем, но голос стал спокойнее. — Я сказала вам, что мистера Флита нельзя видеть, и все. Он дал строгий приказ выкинуть вас вон, если вы вздумаете явиться.
Голди Локс спокойно облокотился обеими руками на конторку.
— Попробуйте, — сказал он. — Но не забывайте, что я могу прийти в ярость, если меня все время раздражать. Пойдите лучше и скажите Маркусу, голубка, что Голди его ждет.
Девушка, не говоря ни слова, распахнула дверь в кабинет Маркуса и вышла. До Голди донесся ее быстрый говор. Он слышал, как она сказала:
— В таком случае попросите его сами. Я не желаю разговаривать с этим грязным старым вором.
— Это я! — сказал Голди, поспешно входя. — Я здесь, Маркус.
Маркус Флит лежал, откинувшись в кресле, заложив руки в карманы. Он сердито взглянул на своего непрошеного гостя.
— Что вам нужно?
Голди величественно махнул в сторону девушки, которая посматривала то на одного, то на другого.
— Я не хочу говорить перед этим ребенком, — сказал Голди.
Девушка захлопнула дверь с такой яростью, что удивительно было, как стекло не разбилось.
— Сердитый нрав — порок женщин, — невозмутимо сказал Голди, садясь около стола. — Я бы и за 20 миллионов не женился на этой девице.
— Оставьте ее в покое, — отрезал Маркус сердито. — Для чего вы пришли? Мне нечего дать вам, и я не стану ничего покупать у вас. Вы фискал, полицейская приманка.
Прошлый раз вы привели сюда полицию и думали, что поймали меня, жалкий кролик этакий!
Голди не делал попытки прервать сердитый поток ругательств. Он дал Маркусу как следует выругаться и тогда вытащил из кармана два билета по сто долларов и положил на стол.
— Что вы хотите сказать? — проворчал Флит.
— Фальшивая, говорят вам, — сказал Локс, подвигая бумажки к Маркусу. Тот не обратил на это внимания.
— Вы хотите сбыть их мне, да? — спросил он. — Те, что я вам дал, были настоящие американские доллары.
— Я знал, что вы жулик, — сказал Голди. — Ваша слава вышла далеко за пределы Лондона. Но меня вы не надуете, Маркус, потому что я сделан из огнеупорного материала. А какой у вас хорошенький перстень с камеей! Ай, ай, как он под стать вашей красивой руке.
Маркус Флит быстро убрал руку.
— Я знал человека, который носил перстни с камеями, — продолжал Локс, как бы вспоминая. — Настоящий преступник он был. Один из избранных в нашей профессии. Некий Кинтон… Я говорил о нем сегодня с одним сыщиком.
Бледное, слегка одутловатое лицо Маркуса Флита стало еще чуточку бледней, губы его задрожали. Голди краем глаза видел, как Флит крепко ухватился пальцами за край стола, так что суставы его побелели от напряжения.
— Этот Кинтон, — продолжал со смаком Голди, — был настоящий джентльмен. Он бы не стал сбывать мне эти фальшивые бумажки. Он бы сказал: «Голди, я виноват, что причинил вам неприятность. Вот ваши две сотни и еще пять в придачу за все неприятности.
Флит облизал сухие губы.
— Если я ошибся, готов исправить свою ошибку, — сказал он.
Он подошел к сейфу, вытащил несколько бумажек из пачки и, не считая, бросил их на стол. Голди подобрал их и тщательно пересчитал.
— 600 долларов, — сказал он. — Какой подарок! Сам Кинтон бы так не расщедрился!
— Оставьте вашего Кинтона в покое. Я не желаю ничего знать о ваших друзьях и не желаю, чтобы меня сравнивали с ними, понимаете, Голди?
Мистер Флит старался быть любезным, но это ему плохо удавалось.
— А если вы будете еще говорить о камеях с вашими сыщиками, имейте в виду, что я не ношу перстня с камеей. — Он протянул руку. Перстень исчез с нее. Он спрятал его в сейф, доставая деньги. — Мне надо работать, а вы задерживаете меня. Можете не приходить больше, Голди. Гусыни не несут яиц больше пяти раз в год.
— Гусиные яйца хорошие, — пробормотал Голди.
Он был уже около двери, когда Флит окликнул его.
— Я не хочу ссориться с вами. Такие люди, как мы, должны быть в дружбе. Я бы хотел дать вам работу, Голди.
И он долго и подробно обсуждал с Голди эту работу, пока его секретарша дулась и гневалась в соседней комнате.
Доктор встречается с Ужасом
Гвенда Гильдфорд провела счастливый и интересный день. Для Билля Джойнера он тоже был счастливым, хотя и не особенно производительным. Горе его героини требовало утешения, а издатель, которому выпала честь дать миру этот рассказ о «любви и самопожертвовании», был еще более настойчив. Поэтому еще долго после того, как Гвенда легла и заснула, Билль сидел в жилете и с поразительной быстротой исписывал страницу за страницей. В половине третьего ночи он с тяжелым вздохом отложил в сторону перо и обратился к своему соседу, который просидел четыре часа подряд, куря и раздумывая.
— Слава Богу, закончено! — сказал он. — Сегодня мы пойдем смотреть Тауэр.
— Кто «мы»?
— Не издевайся.
— Она — славная девушка, самая симпатичная американка, какую я встречал когда-либо, — сказал Селби.
