восхищением и с некоторым страхом следил за быстро умчавшимся Селби. В 11 часов маленький автомобиль, покрытый белой пылью, возвратился в гараж. Счищая пыль с костюма Селби, механик выразил предположение, что путешествие было далеким.
— И да и нет, — сказал Селби. — Кстати, вы хорошо осведомлены о дорогах?
— О дорогах? — удивленно переспросил механик. — Да, я знаю очень много о дорогах. Я часто езжу.
— Вы слыхали о новых опытах с мощением дорог? Говорят, некоторые городские власти пробуют применять новый состав.
— Они делают опыты с белым асфальтом около Фентона, — ответил без колебания механик. — Но это никуда не годится. Им никак не удается утрамбовать его как следует, и для автомобилей это ужасно. Мне пришлось целых два часа чистить машину, принадлежащую одному из наших клиентов, который проезжал в том месте.
— А где еще применяется этот состав?
— Нигде больше, сэр. На прошлой неделе в «Авто» была чья-то заметка, осуждающая эти опыты.
— Вы уверены, что эти опыты нигде больше не проводятся?
— Совершенно уверен. Можете проверить по «Бюллетеню Автомобильного Союза».
— Спасибо, я видел его перед тем как выехал.
Он сунул монету в руку механика и отправился домой. Билль и девушка завтракали, когда он вошел.
— Что случилось с доктором вчера? — был первый вопрос Гвенды.
— Я рассказал Биллю сегодня в 4 часа утра, — терпеливо ответил Селби. — Мистер Джума из Бонгинды, проявляющий несомненно огромную добросовестность, напал на него, когда он входил в свой дом.
Лицо Гвенды приняло серьезное выражение.
— Я никогда не чувствовала страха до сих пор, — сказала она, — но я начинаю подумывать, не вернуться ли мне в Америку.
— Вы не сделаете ничего подобного, — спокойно сказал Селби, усаживаясь за стол. — И, пожалуйста, не злитесь на меня за то, что я разыгрываю из себя опекуна. Если это сумасшедшее существо пожелает прикончить вас, ему не придумать более подходящего места, чем пароход. Чик! — он щелкнул пальцами, — и вы мертвая полетите за борт. Пожалуйста, простите мне такое мрачное предположение. Послушай, Билль, ты съел, по обыкновению, все сосиски. Я не буду настолько невежлив, чтобы предположить, что мисс Гольдфорд помогла тебе.
— Где ты был, Селби? — лениво спросил Билль.
Было столь явно, что он этим вовсе не интересуется, что Селби рассмеялся.
— Я превратился в дорожного инспектора, — сказал он. — Превосходная жизнь.
Вскоре после этого он встал из-за стола. Так как он не возвратился, Билль решил, что он снова ушел. Заглянув немного погодя в комнату Селби, он увидел, что тот мирно спит.
Селби все еще спал, когда подали обед. А когда после обеда Билль поднялся к своему другу, чтобы спросить его, не нужно ли ему оставить еду, кровать была пуста. Селби ушел из дома.
Шпион
Мистер Маркус Флит посмотрел на часы на своем письменном столе и нажал кнопку звонка. Секретарша, должно быть, ждала звонка, так как не успел он еще отзвенеть, как она вошла в кабинет.
— Семь часов, — сказала она сердито. — Ты сказал мне, что я могу уйти в шесть.
Маркус тяжело вздохнул — единственный признак неудовольствия, который он позволил себе. Он немного боялся этой женщины. Ее власть над ним была тем более удивительна, что она не отличалась ни особенной красотой, ни хорошим воспитанием. Но Маркус Флит не любил ссор. Он мог заниматься, да и занимался, неблаговидными делами, в которых приходилось прибегать к насилию, но в своей домашней жизни, к которой принадлежала и Мэри Коль, он предпочитал обходительность.
— Я был занят, — проворчал он. — Но спрашивается: к чему спешить?
— Я хочу пойти домой переодеться. Ты обещал поехать со мной куда-нибудь сегодня вечером, Маркус.
Он почесал свой большой нос.
— Разве? — сказал он с сомнением в голосе. — Придется отложить это до другого вечера, Мэри.
Она издала нетерпеливое восклицание.
— Это уже третий раз за эти две недели, что ты так откладываешь. Мне начинает это надоедать. Почему мы не можем жить, как другие? Неужели ты думаешь, что этот нахал и вор Локс позволил бы себе так разговаривать со мной, если бы он знал, что мы женаты? Обо мне начинают говорить. Я не вижу смысла всего этого. Если ты стыдишься меня…
— Не будь дурочкой, — мягко сказал Флит. — Моему делу это нисколько не поможет. И к тому же, — он остановился в нерешительности, — я не хочу, чтобы Лен знал. Тебе незачем это говорить.
— Лен! — презрительно воскликнула она. — Мне надоел Лен. Кто он такой, наконец? Я не верю, что он вообще существует…
— Я бы от души хотел, чтобы его не существовало, — с жаром сказал Флит. — Но ты знаешь великолепно, что он существует. Я тебе сказал, когда мы поженились, что некоторое время мы не сможем жить вместе.
— Это было три года тому назад, — перебила она. — Что значит твое «некоторое время?» 50 лет?
— Ты уже спрашивала меня об этом. Пойми же, Мэри.
— Пойми ты, Маркус, — перебила она, ударяя кулаком по столу, — если я могу знать о всех твоих грязных проделках, совершающихся в этой конторе, то я вправе знать и об остальном. Кто этот старик Эванс, с которым ты видишься каждый вечер? Это и есть Лен?
Мистер Флит плотно сжал губы и ничего не ответил. Тогда она подошла к нему и положила руку на плечо.
— Маркус, тут делаются какие-то скверные дела. Ты что-то от меня скрываешь. Рано или поздно, ты должен будешь выдать свою тайну. Но не это беспокоит меня. Когда я вижу, как эти крупные мошенники, Кольби, Мартин, Локс, то и дело ходят к тебе, я не могу понять это. Зачем тебе знаться с ними, когда ты имеешь почти миллионное состояние, я, право, не знаю.
— Кто тебе сказал, что у меня миллионное состояние? — быстро спросил Флит.
— Я видела твою банковскую книжку, — спокойно ответила она. — Не из Мидланд Банка, а с того счета, который ты держишь на имя Горлиха в Девятом Национальном Банке. Но это твое дело, и я знала, на что иду, выходя за тебя. Меня беспокоит другое — твое неведомое дело.
— Не стоит беспокоиться. — Он погладил лежавшую у него на плече руку… — Через год мы отсюда уедем, и тогда начнем путешествовать, и ты увидишь свет. Я знаю, что должен был бы сейчас же разорвать отношения с этими мошенниками. Лен всегда ругает меня за то, что я имею дело с ними, но, должно быть, это у меня в крови. Зарабатывай я даже миллион в год, я бы, наверное, не удержался от покупки хорошего бриллианта, если бы мог приобрести его за одну двадцатую стоимости. Это мой конек. Даже люди с миллионным состоянием вправе иметь свой конек, — сказал он, широко улыбаясь, но шутка его осталась без ответа.
— А что… что за работа держит тебя после моего ухода?
Но тут он был упорен.
— Об этом мы не будем говорить, так как это не мое дело, а значит, и не твое.
Она выбежала, вся дрожа от злости.
В половине восьмого дверь маленькой конторы на пятом этаже отворилась. Вышедший из нее замухрышистый старичок затворил за собой дверь, положил ключ в карман, попробовал, хорошо ли заперты двери, и стал спускаться. Дойдя до второго этажа, он на цыпочках подошел к двери Маркуса Флита, отворил
