ее и юркнул внутрь. Маркус слышал поворот ключа в замке и понял, что человек, которого он поджидал, явился. Тихо войдя в кабинет Флита, посетитель тщательно затворил за собой дверь.
— Ну, Фримэн, как прошел день?
Старик жалобно покачал головой.
— Не слишком хорошо, сэр. В банке было совещание директоров, а разговор Филипса с его клиентом как раз совпал с этим.
Маркус кивнул.
— Я так и знал, что это случится. Тут уж ничего не поделаешь.
Фримэн осторожно и медленно поднял свой стул и поднес его к Маркусу. Это был старик с морщинистым лицом и небритым в течение двух недель подбородком. Одежда его была потрепанная. На костлявых руках были надеты рукавицы, несмотря на жару. Более неопрятного человека трудно было себе вообразить. Тем не менее Маркус Флит приблизился к старику, когда тот вынул из кармана записную книжку и раскрыл ее. Страницы ее были испещрены стенографическими значками. Старик стал, бормоча, переворачивать их.
— Здесь ничего и здесь ничего, — говорил он, быстро переворачивая листки. — У Филипса новый клиент, женщина, которая хочет разводиться. Не думаю, впрочем, чтобы у нее были деньги. Брайтонам вернули чек мистера Джорджа Гольдсмита…
— Все его чеки возвращаются, в этом нет ничего особенного, — быстро вставил Флит.
— Фирма Вильмоста выпускает новые акции, их прибыль возросла на тридцать тысяч, и акции поднимутся на три пункта.
— Это полезно знать, — сказал Флит, записывая что-то. — Их акции сейчас ничего не стоят. Что еще?
— Вот хорошая новость, — сказал старик, смотря в свои записки. — Банк получил извещение, что банкирская контора Матисона может закрыть двери в любой момент.
— Почему вы не дали мне сразу знать? — сердито спросил Флит. — Теперь я ничего не могу сделать.
— Я узнал об этом всего полчаса тому назад, — жалобно сказал старик. — После закрытия банка было собрание правления.
— Что они будут делать?
— Они придержат акции Матисона два-три дня и посмотрят, не смогут ли они заручиться содействием других банков.
Мистер Флит быстро записывал.
— Что еще?
— Ничего, если не считать того, что мистер Джойнер ведет кого-то в театр в пятницу. Он заказал по телефону два места.
— Какой театр? — быстро спросил Флит.
— «Гэйти», ряд «Г», номера 4 и 5.
Мистер Флит взял с полки книгу и перелистал несколько страниц.
— Места у прохода, — сказал он и снова что-то записал. — Это все?
— Это все, сэр.
Маркус Флит сунул руку в карман и вытащил оттуда бумажку, которую Фримэн Эванс с жадностью схватил.
— Там, наверху, очень душно в такую погоду, — сказал он жалобно. — Мне не хватает свежего воздуха. Я уже не мальчик, мистер Флит. Нельзя ли устроить вентиляцию получше?
— Я поставлю вам электрический веер, — насмешливо ответил мистер Флит.
Он запер дверь за своим посетителем и вернулся в кабинет. На письменном столе у него был автоматический телефон. Он быстро повернул кружок и снял трубку.
— Это вы, Лен? — спросил он глухим голосом. — Слушайте! Эта девушка отправляется в пятницу вечером в «Гэйти». Второй ряд, два места у прохода, номера 4 и 5. Вместе с ней идет Джойнер… Ничего нового… Ничего такого, с чем бы я не смог справиться сам. Спокойной ночи.
Он повесил трубку и облегченно вздохнул. Настоящий дневной труд Маркуса Флита окончен.
Ему оставалось, однако, докончить еще кое-какие дела, кое-что записать, продиктовать в фонограф письма. Было уже около девяти часов, когда он вышел. Селби Лоу видел его с порога одной из дверей.
Обыск
Скрип спускающегося лифта, стук отворяемой двери, слабые голоса — и все замолкло. В дальнем конце коридора возилась еще уборщица, то входившая, то выходившая из двери.
Селби подождал, пока она удалилась. Тогда он быстро перешел площадку и лег на пол у двери номер 43. Прошло очень немного времени, и дверь была отперта. Селби вошел. Было достаточно светло, чтобы находить дорогу без помощи карманного фонаря.
Селби запер наружную дверь, потом принялся за ту, которая вела в кабинет. Покончив с ней, он запер и ее изнутри прежде, чем приступить к своим операциям.
Он открыл один за другим ящики письменного стола Флита. Для облегчения своей работы он зажег сильную электрическую лампу на столе.
Выложив тщательно содержимое всех ящиков по очереди, он внимательно пересмотрел каждую бумажку и затем положил их обратно на место. Ящики он оставил стоять на полу. Осветив при помощи карманного фонаря отверстия, откуда были вынуты ящики, он убедился в отсутствии каких-либо тайников и, вставив ящики на места, запер их.
Мистер Флит забыл захватить написанные им письма. Селби вскрыл их, прочел и запечатал их снова при посредстве небольшого инструмента, напоминавшего по виду самопишущее перо, и занялся другими вещами.
Стены кабинета Флита были обиты деревом до высоты человеческого роста. Селби обошел всю комнату, постукивая пальцем по обивке.
Только проделав это, он занялся сейфом. Вынув из кармана инструмент, напоминавший по виду докторский стетоскоп, с той разницей лишь, что слуховая трубка кончалась маленькой резиновой чашечкой, он помочил края чашечки и крепко надавил ею на обивку сейфа, пока не образовалось безвоздушное пространство и чашечка не пристала к сейфу.
Надев наушники, он вставил в отверстие замка короткий стальной крючок и, внимательно прислушиваясь, стал нащупывать задвижки. Через четверть часа сейф был открыт. Селби фонариком осветил его внутренность.
Мельком взглянув на лежавшую сверху счетоводную книгу, он сейчас же положил ее назад. Суставами пальцев он постучал по стенкам и дну сейфа.
Найти пружину было легким делом: всякий, кто стал бы искать ее, сразу бы заметил похожее на блюдечко углубление в одной из стенок. Селби нажал на углубление, дно стало бесшумно подниматься, и перед Селби предстал настоящий сейф.
В нем оказались деньги, пакетики с драгоценностями, несколько векселей. Но не это интересовало Селби. Он взял небольшую записную книжку и стал внимательно изучать ее. Хотя он нашел в ней много интересного для себя, а для мистера Флита — уничтожающего, того, что он искал, а именно указания на дом поблизости от Западной железной дороги, в ней не было.
Располагая теми данными, которые он только что добыл, Селби мог легко послать Маркуса Флита на каторжные работы. Но в его задачу не входило сейчас раскрытие обыкновенных уголовных проступков. И хотя лично его и забавляли сделанные им открытия — с точки зрения человека, ищущего следы Оскара Треворса, — они были лишены всякого интереса.
Часы пробили половину десятого, когда он кончил свой осмотр и запер сейф. В то время, как он в последний раз окидывал взглядом комнату, в наружной двери послышался скрип замка.
