— Это похоже на те клетки, которые возят с собой бродячие зверинцы?
— Это и есть такая клетка, — сказал Селби.
— Показав на лохмотья на полу клетки, он прибавил:
— Постель Оскара Треворса.
Окна были затворены и замазаны синькой. Одно стекло было, однако, разбито и кое-как заделано бумагой. В комнате не было никакой другой мебели. Дверь в соседнюю комнату была не заперта.
В этой соседней комнате, той самой, в которую заглядывал Селби, стояла деревянная походная кровать, покрытая леопардовой шкурой. В поломанной железной печке стоял котел для варки пищи. В одном углу было несколько поленьев. Комната была невероятно грязная, но видно было, что ею недавно пользовались. Селби отворил дверь и прошел в контору. Очевидно, обитатель комнаты редко пользовался этим выходом. Селби запер дверь.
— Слишком поздно, — сказал он. — А теперь давайте найдем выход с завода.
Выходов оказалось два. Оба вели к каналу. Одна из калиток несомненно недавно отворялась.
Селби задумчиво прикусил губу.
Осмотр горнов не дал никаких результатов. Тщательный обыск всего участка также не дал ничего.
Они входили в здание Скотленд-Ярда, когда Селби вдруг ни с того ни с сего спросил:
— Вы слышали когда-нибудь о человеке, которого зовут Джон Бромлей?
Паркер оглянулся.
— Нет.
— В таком случае, вы услышите, — гласил загадочный ответ.
Появляется Джон Бромлей
Настроение собравшихся в тот вечер на Керзон-стрит было подавленное. Тень трагедии еще висела над домом. Одна только Норма была весела и оживленна. Она не видела Селби после того, как он осматривал стеклянный завод, но так как он сам молчал, она тоже считала более благоразумным не заговаривать об этом.
Д-р Эвершам запоздал. Он сообщил по телефону, что его задержал один больной и что он придет через полчаса.
— Знаете, что я думаю? — сказал мистер Маллинг после того, как доктор позвонил. — Я думаю, что этот доктор самый ловкий сыщик из всех вас. Я не осуждаю вас, Лоу, но я предсказываю, что когда это страшное чудовище будет поймано, а люди, виновные в смерти бедного Треворса, арестованы, то это произойдет благодаря доктору.
— Почему ты так думаешь, папа?
— Такое уж у меня чувство. Ты никогда не замечала, как он мало говорит, когда заходит речь о совершенном на него нападении. Но мне нравится выражение его глаз при этом. Ну, как, Лоу, вы проверили слова Нормы сегодня?
— Да, мне кажется, что она права. Там действительно есть следы на пыльном полу, и притом следы сравнительно недавние, — сказал Селби. — Больше того, я убежден, что Оскар Треворс сидел там в заключении некоторое время, не очень долго, но, во всяком случае, несколько недель.
Мистер Маллинг вдруг резко переменил тему разговора.
— Я говорил с Гвендой. Она возвращается с нами в Сакраменто на следующей неделе. Боюсь, что мы возьмем с собой и вашего приятеля.
— Бедный мистер Лоу! — насмешливо сказала Норма. — Вам будет тут совсем одиноко.
— Посмотрим, — сказал Селби и сейчас же прибавил: — Я говорю не о том, буду ли я чувствовать себя одиноким, а о том, уедете ли вы на следующий неделе.
Сказав это, он встал, так как услышал, как автомобиль доктора остановился около подъезда. Он пошел навстречу доктору.
— Вы, пожалуй, опоздали, доктор, чтобы поддержать меня. Уже решено, что мисс Гильдфорд поедет назад в Сакраменто.
— А. разве я обещал вам поддержать вас в чем-нибудь? — Эвершам был удивлен. — Ах, да, я помню. Вы хотите, чтобы она поехала в Австралию. Почему?
— У меня есть основания.
— Но разве она там будет в большей безопасности, чем в Америке?
— Я думаю, что да.
Этот разговор происходил в коридоре. Помогая доктору раздеться, Селби увидел в дальнем конце коридора грузную фигуру Дженингса.
— Не беспокойтесь, Дженингс. Я уже впустил доктора. Свет в порядке?
— Да, сэр. Вчера это вышло ужасно неудачно.
— Вы даже представить себе не можете, как это было неудачно, — сказал Селби.
В дверь постучали. Вошел Дженингс, неся на серебряном подносе телеграмму.
— Для меня, должно быть, — сказал Селби, беря телеграмму и разрывая конверт.
Очевидно, тот, кто телеграфировал ему, на стеснялся в расходах. Телеграмма занимала три отпечатанных на машинке листка.
— Это довольно серьезное известие для вас, мисс Гильдфорд, — сказал Лоу.
— Для Гвенды? — спросил взволнованно Билль. — В чем дело, Сель?
— Слушайте, — сказал Селби и стал читать:
«Поверенные Джона Бромлея Треворса, известного под именем Джон Бромлей, возбудили дело, выдвинув притязание на имущество Треворса. Они обращаются к суду с ходатайством о наложении запрещения, чтобы помешать переходу состояния Треворса к мисс Гильдфорд. Джон Бромлей Треворс известен под именем Джон Бромлей. Он живет в Лондоне: 38, Сомерс-стрит, Сомерс-Таун. Он заявляет, что он сын Треворса, и готов предъявить доказательства этого».
Это сенсационное известие было встречено сначала общим молчанием. Билль был совершенно ошеломлен. Гвенда почувствовала сразу облегчение.
— Я рада! — вырвалось у нее.
— 38, Сомерс-стрит? — спросил доктор, хмурясь. — Ведь это одна из беднейших трущоб Лондона. Для вас это, должно быть, потрясение, мисс Гильдфорд?
— Если и потрясение, то приятное. Я не знаю, буду ли я когда-нибудь зарабатывать хлеб пером, но я знаю, что одно из главных препятствий устранено.
На мгновение ее глаза встретились с глазами Билля. Доктор понял. Он повернулся к Селби.
— Это разрушает все ваши гипотезы, Лоу, и вместе с тем дает указание на возможность еще одного мотива убийства Треворса. Вы никогда не слыхали раньше о Джоне Бромлее?
— Напротив, — сказал Селби, — с самой смерти Треворса я все ждал, что Джон Бромлей выдвинет свое притязание, и я был бы очень удивлен, если бы он этого не сделал.
— Вы знаете его? — спросила с удивлением Норма. — Но вы никогда не говорили нам о нем?
— Вы ошибаетесь. — Селби улыбнулся. — Я много раз говорил о нем, но никогда не называл его Джоном Бромлеем.
Кто такой мистер Бромлей?
