— Зачем ты так со мной, Амелия? — бесцветным тоном спросил Хэлл, разглядывая пол. Мэл посмотрела на него.
— Как так? Что я-то тебе сделала?
— Ты мучаешь меня.
— Я? Мучаю тебя??? — вскинулась Мэл, — Да это скорее ты издеваешься надо мной! Держишь меня тут взаперти…
— Я лишь хочу, чтобы ты была в безопасности. Я оберегаю тебя.
— Что?! От чего?
Хэлл встал.
— У меня есть кое-какие подозрения…
— Так. Стоп. Ничего не хочу слушать. Мне НЕ НУЖНО, чтобы ты меня оберегал. Мне вообще от тебя ничего не нужно.
— Мэл, послушай… мне кажется, что…
— Уходи! — сказала Мэл, глядя на Хэлла. Он мгновенно оказался рядом с ней, и заглянул ей в глаза.
— Выслушай же меня!
— Если ты сейчас только попытаешься меня загипнотизировать, я тебя ударю, — процедила Мэл.
— Джуд что-то задумал, — наконец, сказал Хэлл. Мэл выразительно взглянула на него.
— Я тебе не верю, Скрим. Убирайся вон. Сейчас же.
Хэлл, не сказав больше ни слова, ушел.
Томас был жутко зол. Ярость кипела в нем, бежала по венам, стучала в голове. Эта дрянь все-таки сделала это! Несмотря на то, что он ей запретил. Кулаки его так и чесались кого-нибудь прикончить. Сейчас этим «кем-то» вполне могла оказаться Мэдди. Том подошел к спальне Мэдэлин, и распахнул двери. Его возлюбленная лежала на кровати в белоснежном приталенном платье, ее огненно-рыжие волосы рассыпались по подушке, а на ярко-красных губах застыла милая улыбка. Она была похожа на ангела. Вот только Томас знал, что она далеко не ангел, и это лишь иллюзия. Мэдди, увидев его, улыбнулась шире.
— Милый, ты пришел… а я так соскучилась по тебе… — пропела она, переворачиваясь на живот.
— Мда… я тоже. Очень.
Том подошел к кровати и уставился на Мэдди. Та удивленно вскинула свои изящные брови.
— Что такое, Томми? Что-то случилось?
— Нет. С чего ты взяла?
— Ну… ты так странно смотришь на меня.
— Я любуюсь тобой, дорогая. Разве это странно?
— Нет… но твои глаза выдают тебя, Томас, — сказала Мэдэлин, и медленно слезла с постели. Потом встала напротив Тома, и заглянула ему в глаза. Он холодно улыбнулся и пожал плечами.
— Что ж, значит, облажался. Я думал, ты не заметишь.
— Я все замечаю, милый, только не всегда показываю это.
Томас снова улыбнулся и, обойдя Мэдди, встал у нее за спиной.
— Мэдди… — прошептал он, проводя пальцами по ее рукам.
— Да, Томми?
— Почему ты сделала это?
— Сделала что? — непонимающе спросила Мэдэлин. Том тяжело вздохнул и, развернув ее к себе лицом, схватил за горло.
— Не притворяйся, я все знаю.
— Томас, я не понимаю тебя.
— Что ж, я поясню. Ты стерла воспоминания моей матери, и она теперь меня знать не знает, так? — ургожающе-спокойным тоном спросил Том. Мэдди нервно сглотнула.
— Я сделала это только ради тебя, — пролепетала она.
— Я не спрашивал, ради чего ты это сделала. Мне интересно, ПОЧЕМУ? Я ведь запретил тебе, не так ли?
Мэдди смотрела на Тома, и в ее взгляде читалась мольба.
— Томми… прости меня… это только ради тебя… ради нас… — твердила она. Томас усмехнулся.
— Вот оно. «Ради НАС». Мэдди, ты сделала это не ради меня и даже не ради нас. Ты сделала это ради СЕБЯ. Ты — ЭГОИСТКА.
Мэдди медленно покачала головой.
— Нет… Томми… это не так… я впервые за свои четыреста лет полюбила по-настоящему! ТЕБЯ. И лишь поэтому я решила… что ты… что МЫ должны быть вместе.
— Ах, ты решила?! А моего мнения ты, вероятно, забыла спросить? — шипел Томас, — Хочу ли я быть с тобой?!
Мэдэлин вздрогнула, словно ее ударили.
— Что ты сказал? — дрожащим голосом промолвила она.
— Ты слышала.
Мэдди высвободилась из железной хватки Тома, и уставилась на него во все глаза. По щекам ее катились горячие слезы. Боль разрывала ее сердце на части.
— Томми… я люблю тебя…
— Ложь. ТЫ любишь только себя. А остальные люди только страдают из-за тебя! Ты приносишь всем боль и разочарования!
— Нет! НЕТ! Это не так! Это надо мной всю жизнь издевались! Люди, которых я любила, НЕНАВИДЕЛИ меня! Все они… И только когда я стала вампиром, меня начали уважать. Но не потому что я им вдруг понравилась, а потому что они БОЯЛИСЬ меня! Ты и представить себе не можешь, каково это! Как это тяжело… больно…
Мэдди смолкла на несколько секунд, потом продолжила:
— А потом все стало еще хуже… появилась ОНА. Елизавета. Чертова святоша! Она отняла у меня последнего человека, который любил меня… моего брата. Хэлл просто обезумел от любви к ней! Перестал замечать меня… мы больше не разговаривали, как раньше… а уж про выходы в свет вместе можно было вообще забыть… — она вздохнула, и подошла к окну, — Но прошлое — это прошлое, ведь так? Его не изменить. Я думала, что после ее смерти все станет по-прежнему… я надеялась, что если Хэлл станет таким же, как я, у нас появится больше общих интересов… но я ошиблась. Он еще больше отдалился от меня… и не любил меня, как прежде… Я снова осталась одна.
Томас слышал, как по щекам Мэдэлин катились слезы. Он стоял молча, и наблюдал за ней, и не знал почему, но ему не было ее жаль. Он чувствовал себя настоящим подонком, и ничего не мог с этим поделать. Быть может, он стал совсем бесчувственным?
— Мэдэлин, прекрати это спектакль. Это не к чему. Я не верю ни единому твоему слову. БОЛЬШЕ не верю. Ты обманула мое доверие, когда стерла моей матери память без моего согласия. Я ухожу, можешь меня не провожать, — сказал Томас ледяным тоном и, развернувшись, зашагал к двери.
— История повторяется… снова… — прошипела Мэдди, — Все отвернулись от меня, и всё по той же причине! Нужно было прикончить твою сестричку уже давно… и не было бы проблем.
Томас резко остановился. Мэдди вдруг осознала, что она сказала, но было уже слишком поздно…
— ЧТО ТЫ СКАЗАЛА, МЭДЭЛИН?
Голос Томаса звучал тихо и сдержанно, но Мэдэлин понимала, что это лишь обман. Она проговорилась, и теперь стояла с замиранием сердца ожидая, что будет дальше. Томас медленно развернулся. На его лице застыла непроницаемая маска. Наверняка, это Хэлл учил его скрывать свои эмоции.
Мэдди сумела совладать с лицом, но напряжение в плечах не исчезло. Взгляд Тома прожигал ее насквозь, ей невольно хотелось отвернуться.
