засмеялся.
— Никогда не езди больше на трамваях, — произнес он и засеменил прочь.
— А делать-то что теперь? У меня во! — И Танька стала спешно разматывать палец, но доделать своего дела не успела.
— Дед! — Одним движением Тихомиров отстранил Таньку и направился к старику. — Что ты творишь? Я должен с утра за тобой бегать? Все спят, а он уже лыжи куда-то навострил!
— Он твой дед? — Танька была до того удивлена, что машинально сняла бинт, и теперь настал черед Тихомирова делать круглые глаза:
— Чего у тебя с пальцем? Обожгла?
Дед снова засмеялся.
— Тебя ждет много поездок, — произнес он и снова собрался куда-то идти, но Макс жестко взял его за плечо и развернул в свою сторону.
— Все, дед, погулял и хватит. Домой пошли.
— Погоди! — Фролова метнула в одноклассника скомканным бинтом. — Пускай еще что-нибудь скажет.
— Он же псих, — удивился Макс. — Что ты от него хочешь услышать? Он десять лет назад умом тронулся и теперь несет всякую чушь.
— Никакой не псих! — Танька засунула обратно в сумку кошку, которая под шумок уже собралась улизнуть, и забежала вперед. — Он про Музей все знает. И про трамвай. И про попугая предсказал. И встреча у меня вчера была.
Тихомиров тяжелым взглядом посмотрел на хихикающего деда, потом на размахивающую сумкой Фролову и обреченно вздохнул.
— Мой дед сумасшедший, — повторил он. — И ты вместе с ним. Ничего он предсказывать не может, так, говорит всякую ерунду.
— Дождь пойдет, — пожаловался старик, и на глаза у него набежали слезы.
— Видела?
Танька почесала намокшую макушку — дождь так и шел не переставая.
— А как же быть с Музеем? — уже теряя всякую надежду, спросила она.
— Он просто тебя там видел, — Макс снова был раздражающе спокоен. — Дед вчера сбежал, я полдня за ним по улице бегал. Если бы не ты со своими криками, я бы его раньше нашел.
— Да-да, — пробормотала Танька, глядя в грустные глаза кошки, которая уже порядком намучилась в сумке. — Он видел, как я садилась в трамвай… А потом… — Фролова была готова разрыдаться. — Значит, мне никто не поможет…
— Валерьянка тебе поможет. И чай с медом, — преподавательским тоном заявил Тихомиров, беря деда за руку. — Отдай Глафиру Ире и иди домой. И руку подлечи, может начаться воспаление!
Они пошли к подъезду. Танька отвернулась от них и вновь раскрыла зонтик, хотя он ей уже был ни к чему.
— Кукла проведет тебя по тоннелю, — услышала она за своей спиной. — Красный рычаг в руках. — Танька крутанулась на пятках. Макс уже открыл дверь и стоял, ожидая, пока дед переступит порог. Но старик на секунду остановился. — Трамвай…
— Идем! — Тихомиров дернул деда за плечо, и дверь за ними закрылась.
— Ты что-нибудь поняла? — Фролова посмотрела на кошку.
Дверь снова хлопнула.
— Ире ничего не говори! — Максим с мольбой посмотрел Таньке в лицо.
— О чем? — На секунду Фролова подумала, что сумасшествие вещь заразная и Тихомиров в припадке какой-нибудь паранойи сейчас душить ее начнет.
— О том, что я уезжаю. Ну, ты знаешь…
— Так мы вместе… — начала Танька, но Макс перебил ее.
— Понимаешь, деда берут в санаторий, и мы на все оставшееся лето едем вместе с ним. Просто я Ире обещал никуда не уезжать. Неудобно получилось. Она расстроится. — Макс побежал обратно к подъезду. — И Глафиру верни, это Ирина любимица!
Макс убежал, а Танька осталась стоять под дождем (из-за неожиданного возвращения одноклассника зонт из ее руки вывалился) и ничего не понимала. Хотя кое-что было ясно — Тихомиров влюблен в Кильку.
— Любовнички, — зло прошептала Танька, подбирая зонт. — Ну-ну, недолго вам радоваться осталось.
И Фролова пошла домой. С возвращением кошки можно было и подождать, а вот кое с кем поговорить ей было просто необходимо. Наверняка Ленка сбегала на улицу и принесла выброшенную в окно куклу обратно. Значит, разговор состоится.
Глава IV
Третья вода
— Где она?
Танька ураганом ворвалась в комнату сестры, разбрасывая все на своем пути. Испуганно метнулись рыбки в аквариуме.
— Где она, я тебя спрашиваю!
Ленка отвечать ей не стала, а сразу ударилась в крик.
— Мама!
— Говори, куда ты ее дела, а то я тебе все игрушки переломаю!
Но ломать Фроловой ничего не пришлось. То, что она искала, лежало у сестры под одеялом.
Танька схватила куклу и посмотрела в ее пластмассовые глаза.
— Обиделась, да? — С каким наслаждением Фролова разбила бы эту куклу обо что-нибудь жесткое. — Жаловаться побежала? Жалко, что я тебя на кусочки тогда не порезала, как бегемота!
— Мама! — Ленка висела у сестры на руках. — Не трогай!
— Это моя кукла, поняла? — Танька отшвырнула сестру обратно на кровать и пошла к себе в комнату. — Что хочу, то и делаю!
— Не смей, она хорошая! — бежала за ней Ленка. Но кукла Таня, видимо, была обречена.
Танька захлопнула дверь, смахнула все со стола, посадила на него куклу, а сама устроилась на стуле.
— Рассказывай! — приказала Фролова, с ненавистью глядя в хорошо знакомое лицо. — Что за тоннель, что за трамвай и что это за бредятина с Музеем?
Таня продолжала улыбаться накрашенными губами и не шевелилась.
— В трамвае ты была шустрее, — стала накаляться Танька. — Или не ожидала, что тебя так быстро раскроют? Представь себе, я тебя видела, и в Музее, и в вагоне. Куда ты меня должна везти?
В дверь стали стучать. Видимо, Ленка таки нажаловалась маме.
— Татьяна!
— Мне некогда! — Фролова и не думала открывать. Но тут до недавнего времени прочная задвижка соскочила со своих винтиков, и дверь открылась.
Увидев дочь, сидящую напротив куклы, мама ахнула, а когда разглядела ее странный палец, схватилась за сердце.
— Это я обожгла, — стала оправдываться Танька. — Кипятком из чайника.
— Мама, не сердись, — забежала вперед Ленка. — Таня хорошая.
— Дурдом! — с чувством произнесла Фролова. — Я пошла кошку отдавать.
Танька поискала глазами несчастное черное создание и с удивлением обнаружила его сидящим в луже.
— Чего это с ней?
